Зимняя любовь. Ася Лавринович
вернется домой примерно в это время, и была готова к разговору, но сердце все равно неспокойно забилось.
Бряк. Мама бросила ключи на тумбочку. Затем Оля услышала, как родительница расстегивает зимние сапоги… Нортон в знак приветствия поскуливал. Наверняка сейчас мама чешет его за ухом, а пес, как сумасшедший, машет хвостом… Оля спрыгнула с подоконника и заметалась по комнате. Где лучше находиться, когда мама сюда заглянет? На кровати? За столом, делая вид, что занимается?
В ванной плескалась вода. Сейчас мама вымоет руки, пройдет на кухню, поставит чайник… А если так и не заглянет к Оле в комнату? Струсит, снова сделает вид, что ничего не произошло? Нет, тогда девочка сама выйдет к ней и поговорит начистоту. Хотя… страшно! Так страшно, что от волнения появилась неприятная дрожь в руках.
Когда Ксения Борисовна все-таки зашла к Оле в комнату, девочка от неожиданности вздрогнула.
– Поговорим? – негромко спросила мама.
– Да, конечно! – Теперь Оля сидела на краю кровати, с прямой осанкой, сложив руки на коленях.
Ксения Борисовна медленно подошла к дочери и села рядом.
– Тот мужчина, – начала неуверенно она, – мой старый знакомый…
– Я заметила, что он старый! – не удержалась от колкости Оля. – Сколько ему лет?
– Пятьдесят четыре, – ответила Ксения Борисовна, – он старше меня на четырнадцать лет.
«Я бы ему все семьдесят дала!» – сердито подумала Оля. Эта седина в волосах не давала ей покоя… Хотя, возможно, она относится к тому мужчине из ресторана слишком предвзято. Для Оли сейчас и тридцать лет – почтенный возраст.
– Он – моя первая любовь, – продолжила тихо Ксения Борисовна.
– Чего? – задохнулась Оля. – Мама, ты серьезно? А папа? Вы же с ним еще со школы…
Оле так нравилось пересматривать старые фотографии, на которых изображены родители… Они там такие забавные! У мамы хвосты на голове с двумя белыми бантами и букет гладиолусов в руках. И папа без передних молочных зубов рядом. Всегда рядом. С самого детства.
Ксения Борисовна покачала головой:
– Мы с твоим папой стали встречаться только после того, как я вернулась в родной город после университета… Он влюблен в меня со школы, но тогда мы были только друзьями.
– А этого… – Оля замолчала. Как седовласого назвать-то вообще? – Ты откуда взяла?
Ксения Борисовна слабо улыбнулась:
– Он был моим преподавателем. Доцент кафедры теории и истории государства и права. Мне было двадцать, ему – тридцать четыре. Он носил заграничные брючные костюмы, пользовался дорогим парфюмом, и все девчонки сходили по нему с ума.
Оля не знала, что сказать. Снова молча забралась на подоконник и уставилась на сквер.
– А он выбрал меня, представляешь? Хотя в нашей группе было столько эффектных, модных девчонок… Не чета мне.
– Глупости! Ты у меня всегда самая красивая, – убежденно проговорила Оля, так и не решив, как реагировать на услышанное.
– Если бы кто-то узнал, что мы встречаемся, у него были бы большие проблемы. А его жена…
– Мама! –