СССР и Гоминьдан. Военно-политическое сотрудничество. 1923—1942 гг.. Ирина Волкова
постоянным фактором во внешней политике Москвы. О серьезности замыслов Токио, в частности, говорит резюме беседы посла Японии в СССР Хирота с генерал-майором Харада от 1 июля 1931 г., предоставленное Особым отделом ОГПУ для ознакомления И.В. Сталину. В тексте документа признавалась необходимость перехода к твердой политике по отношению к Советскому Союзу, при готовности в любой момент начать войну. В резюме также отмечалось: «Кардинальная цель этой войны должна заключаться не столько в предохранении Японии от коммунизма, сколько в завладении Советским Дальним Востоком и Восточной Сибирью»255. Высказывание посла явно выходило за рамки частного мнения, но еще не гарантировало неизбежность военного конфликта между СССР и Японией.
В середине 1930-х гг. в состав Квантунской армии входили 6 дивизий, имевших на вооружении более 400 танков, около 1200 орудий и 500 самолетов. Однако для нападения на Советский Союз указанные войска нуждались в создании надежной системы тылового обеспечения. В этих целях за период 1932–1934 гг. в Маньчжурии японцы проложили свыше 1000 км железных дорог и 2000 км шоссейных магистралей. К 1937 г. было создано 43 военных аэродрома и около 100 посадочных площадок256. Строительство военной инфраструктуры отвечало двум возможным сценариям конфликта с СССР. Оно усиливало наступательный потенциал императорской армии на материке, а в случае необходимости позволяло занять жесткую оборону.
Сам факт предстоящего столкновения с СССР в Токио не подвергался сомнению. Неизбежность советско-японской войны, в частности, подчеркивалась в датированном 1932 г. докладе военного атташе Японии в СССР Касахары. В документе также говорилось, что с точки зрения боеспособности РККА для Японии было не выгодно откладывать начало боевых действий257. В том же году император Хирохито одобрил план войны против Советского Союза на 1933 г., разработанный Генштабом. Однако вопрос о сроках начала кампании оставался дискуссионным. В июне 1933 г. на совещании руководства сухопутных сил ряд генералов, в том числе Т. Нагата и X. Тод-зио, высказались за необходимость захвата Китая и расширение за его счет промышленного потенциала империи до нападения на СССР. Военный министр С. Араки настаивал на отсрочке до 1936 г., когда «будут и поводы для войны, и международная поддержка, и основания для успеха»258.
Подготовка Токио к вторжению в СССР не ограничивалась созданием военных объектов в Маньчжоу-Го. Необходимость сбора сведений о мерах, предпринятых Москвой для укрепления обороноспособности дальневосточных рубежей, подталкивала японское командование к активной разведывательной деятельности. Параллельно с этим предпринимались демонстративные провокации, направленные на поиск поводов для эскалации напряженности и создание нестабильной обстановки в приграничных районах.
21 июля 1934 г. три японских самолета-разведчика от г. Хулинь вторглись в воздушное пространство СССР и, сделав два круга над г. Иманом (совр. Дальнереченск), вернулись на свой аэродром259. Главным управлением пограничных и внутренних войск