Пандемия любви. Элеонора Акопова
колокольный перебор, и через несколько секунд дверь распахнулась.
На пороге, широко улыбаясь, стоял Селивёрстов.
Прежде чем рассказывать дальше, мне придётся немножко перевести дух. Даже сейчас, вспоминая о том, что я испытала в эту минуту, моё сердце принимается выплясывать такую тарантеллу, что мне очень трудно сосредоточиться, чтобы описать вам дальнейшие события. Но я всё же попробую.
Минуты две мы здоровались. Кажется, Лёвик говорил, будто он рад тому, что представлять нас не надо, а Селивёрстов соглашался и утверждал, что мы действительно уже знакомы и знакомство это для него весьма приятно, что видеть он меня очень рад, а я кивала и уверяла, что взаимно.
Я думала, что эта пытка будет длиться вечно, но, тем не менее, рано или поздно она закончилась, и мы проследовали в комнату, куда очень радушно пригласил нас хозяин, предложив располагаться удобнее и чувствовать себя как дома. Я с тоской подумала, что дорого бы отдала за то, чтобы действительно оказаться сейчас дома, на родном диване, с сигаретой и чашкой горячего чая, но занимать этим голову было бессмысленно, и я предпочла направить усилия на то, чтобы собраться и привести себя в рабочее состояние.
Тем временем мужчины завели довольно оживлённый разговор, касающийся каких-то рабочих дел, к которому я не прислушивалась, исподтишка оглядывая комнату и понемногу успокаиваясь.
Я отметила, что гостиная была обставлена очень дорого, но, надо признать, с хорошим вкусом, лаконично и не вызывающе. Чувствовалось, что здесь живёт мужчина, который редко бывает дома, но явно не терпит беспорядка, всё было убрано, нигде не валялось ничего лишнего, и предметы сияли чистотой.
В комнате царил уютный полумрак, верхний свет был выключен, горели только боковые светильники, на низком столике перед диваном было сервировано что-то наподобие лёгкого ужина. Рядом располагался круглый стеклянный передвижной бар с множеством напитков.
– Ну что ж, – произнёс наконец Селивёрстов, прерывая разговор с Лёвиком и обращаясь ко мне. – Вы уже, наверное, заскучали, Марианноч-ка? Мужчины становятся непростительно невежливы, когда заходит речь о делах. Женщинам, должно быть, это ужасно неинтересно.
– Ну вот и всё. Салат готов! – внезапно услышала я, и в комнату вошла молодая женщина, держащая в руках квадратное хрустальное блюдо. – Ох, оказывается, все уже пришли! А я даже звонка не слышала. Привет, Лео! Здравствуйте, – улыбнулась она мне, чинно склонив головку.
– Привет, Алиса. Рад тебя видеть, – сказал Лёвик, поднимаясь с кресла. – Познакомься, это Марианна. Детка, это Алиса, – повернулся он ко мне и, обойдя стол, уселся рядом на диване, обняв меня за плечи. Я едва заметно приникла к нему и ощутила на своём плече лёгкое пожатие.
– Можем садиться, – радостно сказала Алиса, устраиваясь в широком кресле рядом с Селивёрстовым.
Я не могла не признать, что она была просто на диво хороша. Тонкие, словно нарисованные, почти прозрачные черты лица, очень светлые, блестящие, прямые, каскадом ниспадающие на спину