Сталинская премия по литературе: культурная политика и эстетический канон сталинизма. Дмитрий Цыганов
реалиям позднего сталинизма133, либо определяющих положение решений музыкальной секции в общем контексте шедшего в Комитете обсуждения134. Очевидно, что целями книги не являлись исчерпывающее описание и анализ всей совокупности фактов, связанных с функционированием института Сталинской премии, поэтому известная фрагментарность и ограниченность контекстного материала вполне оправдываются уже самой музыковедческой направленностью исследования135. Освещение же этого материала в книге зачастую вовсе не предполагает анализа и сводится к пересказу содержания стенограмм из архивного фонда Комитета в РГАЛИ (ф. 2073), перемежающемуся цитатами из них же. Между тем музыковедческая составляющая исследования представляет собой аргументированный и предельно детализированный фрагмент точной картины происходившего. (Отдельно стоит отметить 60-страничный раздел из 29 таблиц, разбитых на 8 приложений, где систематизирована информация не только обо всех лауреатах в области музыки за период с 1940 по 1954 год, но и о составе самого Комитета по Сталинским премиям.) Однако экстраполяция, с которой мы сталкиваемся, не проясняет эту картину в целом, но в известной степени искажает ее очертания. Иначе говоря, попытка сложить сравнительно внятное представление о месте Сталинской премии в культурном континууме позднего сталинизма, ограничившись обращением исключительно к сформулированной (преимущественно на музыкальном материале) в книге Фроловой-Уолкер логике функционирования этой институции, обречена на неудачу.
Отдельно стоит сказать о целой группе разных по качеству исследований и публикаций, посвященных либо общим вопросам функционирования института Сталинской премии, процессуальным особенностям премирования136, либо, напротив, локальным историко-литературным аспектам темы: дискуссии 1940–1941 годов в Комитете по Сталинским премиям в области литературы и искусства по поводу романа М. А. Шолохова «Тихий Дон»137; документальному опровержению предложенной мемуаристами версии о причинах якобы трехкратного выдвижения текстов В. С. Гроссмана на Сталинскую премию138 и трехкратного же вычеркивания их из лауреатских списков самим Сталиным по соображениям личной неприязни к писателю139; обсуждению стихотворных переводов и сборника «Избранные стихи и поэмы» (М.: ГИХЛ, 1945) Б. Л. Пастернака для вероятного выдвижения на премию140; обстоятельствам присуждения премии третьей степени в 1950 году за опубликованную в «Новом мире»141 повесть Ю. В. Трифонова142 «Студенты» (1950)143 – дипломную работу выпускника Литературного института – или скандалу вокруг получившей Сталинскую премию второй степени за тот же год пьесы А. А. Сурова «Рассвет над Москвой» (1950), автором которой он не являлся (драматург не смог не только указать на использованные им в работе над пьесой источники, но даже должным образом пересказать ее содержание)144 и т. д. Отметим также
Ср., например: «How Much was 100,000 Roubles?» (Ibid. P. 12–15).
Ср., например: «No One is Watching» (Ibid. P. 44–46). С той же целью в контексте анализа политико-идеологического потенциала института премии в вопросе восстановления советского влияния в странах Прибалтики Фролова-Уолкер приводит пример личного вмешательства Сталина в дела литературной секции Комитета, выдвинувшей роман В. Лациса «К новому берегу» (1951) лишь на третью премию за 1951 год; в итоге текст получил Сталинскую премию первой степени (см.: Ibid. P. 173–174). Подобные отступления от магистральной темы в данном исследовании отнюдь не единичны.
Сама Фролова-Уолкер пишет: «Ее (т. е. книги. –
См., например:
См.: М. А. Шолохов в документах Комитета по Сталинским премиям 1940–1941 гг. // Новое о Михаиле Шолохове: Исследования и материалы. М., 2003. С. 486–551;
В 1941 году роман Гроссмана «Степан Кольчугин» (1937–1940) в Комитете по Сталинским премиям вовсе не обсуждался.
См.:
См.: Деятели русского искусства и М. Б. Храпченко, председатель Всесоюзного комитета по делам искусств, апрель 1939 – январь 1948: Свод писем. М., 2007. С. 185–187;
См.:
Трифонов был сыном «врага народа» и по совету Ажаева внес эту информацию в анкету для премии (Трифонов был выдвинут на Сталинскую премию «Новым миром»); подробнее об этом см.:
См., например:
См.: