Не возвращайся. Юлия Гауф
на твоей стороне, – склонилась, поцеловала Глеба в висок.
– А я на твоей. Уходи от него, мам.
***
Паша с врачом всё же поговорил, и в машине, когда мы ехали обратно, пересказал суть беседы. Через 3 дня станет ясно, можно ли забрать Глеба домой, или ему придется несколько недель провести в больнице.
А я даже и не расстроена, кажется. Глебу сейчас лучше в больнице, чем дома.
Лика молчаливая. Хмурится, но на Пашу волком не смотрит… она вообще на него не смотрит, и я гадаю: слышала она или нет, и всё откладываю разговор, на который меня пока не хватает.
– Ты вечером или уже завтра опять к Глебу поедешь, мам?
– До пяти вечера думаю еще раз навестить, но не уверена. Глеб просил не устраивать паломничество в его палату.
– Если поедешь – я с тобой, – сказала Лика и отвернулась к окну.
Так до дома и добрались.
Едва вошли, Лика бросила свою розовую сумочку на стул, и унеслась наверх. А мы с Пашей остались в молчании, как чужаки.
– Я же просила не делать Глебу хуже. У него сотрясение, Паш. Это не просто ушиб пальца, это даже не перелом, это, блин, сотрясение мозга! Но зачем меня слушать, да? Можно же добавить сыну боли, будто он враг, а не плоть и кровь.
– Я не собирался ему хуже делать. Я всего лишь ему как взрослому объяснял, что произошло.
Холодность Паши бесит.
Прошла мимо него, поднялась на второй этаж. За спиной шаги – он.
– Тебе лучше в город вернуться, – сказала, когда мы в комнату зашли. – Прямо сейчас. А я останусь здесь с Ликой и Глебом.
– И что это значит?
– Что тебе лучше уйти, – сжала кулаки.
– Мне так не лучше.
– Так лучше мне! Глебу так лучше!
– Ась, ты что творишь? – Паша шагнул ко мне, приблизился почти вплотную. Злой. На меня злой, будто право на это имеет. – Что ты с нами творишь? Я уже и тебе, и Глебу сказал правду: шалава малолетняя задницей крутила, повисла на мне, я решил посмотреть, как далеко она зайти готова. Не изменял. Изменять не собирался. Хотел бы – изменил, и ты бы не узнала.
Но он захотел – а я всё же узнала. Не в том месте захотел.
– Ты одну деталь упускаешь, Паш. Я всё своими глазами видела.
– Херню ты видела, – процедил муж. – И верить мне должна, а не кидать. Ладно, Глеб, он пацан еще зеленый, поумнеет, но ты-то, Ася, что? Доверие где? Уважение? Любовь?
Там же где валяются трусы Тамилы.
А я не хочу стать той, об кого ноги вытирают, да еще и в собственном доме. Не знаю, на что я решусь, но терпеть измены от мужчины, дорвавшегося до успеха – не смогу, сломаюсь.
Развод? – пришел вариант решения, и чуть сердце мне не разбил, оно в панике зашлось.
Я без Паши и не жила толком, к нему из дома сбежала, он спас. И вот уже сколько лет я с ним, за ним.
– Мы сюда вместе приехали, вместе и уедем. Глупости из головы выброси, лучше с Глебом поговори. Пусть лучше спасибо скажет за то что глаза ему открыл на девку его. Надеюсь, тему мы закрыли? Не слышу ответ, Ася.
Меня и ужасает, и поражает жесткость Паши.