Почти цивилизованный Восток. Карина Демина
чем прежде. А вот отец был молчалив. Он просто стоял, вперившись взглядом в стену. – Главное, чтобы она вернулась, но… мы пытаемся.
– Знаю, сын, – отец заговорил. – Плохо, что сразу не сказали.
– Надеялся…
– Что проклятье подействует и они испугаются? – Отец кивнул. – Шанс был, но проблема в том, что они могли испугаться слишком сильно.
– Что?! – Маменька схватилась за сердце.
– Она жива. Пока еще. Ее дух молчит.
Дух кричал и топал, но…
– Его нет среди мертвых.
Чудесно! Для того, чтобы собственные родители тебя услышали, нужно умереть! Эва раздраженно фыркнула. А может… нет, умереть она всегда успеет. И тогда уж расскажет все, а отец… он это место с землей сравняет. Но ведь Эва от этого не оживет!
– Тот твой друг…
– Он пытается выйти на кого-то, но пока не получается. Он здесь чужак. Чарльз вот пытается получить приглашение. Узнал, что точно есть закрытый клуб, для узкого круга, но ничего конкретного. Он намекнул, что готов хорошо заплатить за рекомендации. И почти уверен, что получит их. И приглашение…
– Но тоже нет гарантий, что именно в тот клуб, который нужен.
– Думаешь…
Отец поглядел с печалью:
– Знаю. И в мое время ходили подобные слухи. Да и… не все скрывали свои пристрастия. Правда, после одного весьма печального происшествия император обратил свой взор на клубы. И те вынуждены были объявить о закрытии. Хотя полагаю, что это все для виду, да…
– Отец…
– Я встречаюсь с одним человеком. Он кое-чем обязан. Попытаюсь донести до него, что не стоит ссориться с некромантами.
Это прозвучало так, что у Эвы холодок по спине пошел.
– Господи. – Маменька, впрочем, словно и не заметила. – А если уже поздно?! Если моя девочка…
– Она жива. Стало быть, не поздно.
В библиотеку осторожно заглянул лакей.
– Вас… спрашивают. – Вот он Силу отца чувствовал, но сдерживался, стараясь не выказывать страха. Получалось, правда, не слишком хорошо.
– Поди, опять этот твой ужасный знакомый… я слышала, он теперь родня Диксонам? – Маменька несколько оживилась. – Ужасно. Добрая Пенелопа, должно быть, просто в шоке. У нее были такие планы!
Она осеклась под мрачным взглядом отца.
И встала.
– Извините, мне, кажется, снова дурно… и если вдруг…
– Конечно, мама. Вызвать целителя?
– Нет, я просто… просто отдохну.
Она ушла. А отец с Бертом переглянулись.
– Твоя мать – чудесная женщина, – сказал отец мягко. – И любит что тебя, что сестер. Просто не всегда умеет сказать об этом.
Берт чуть склонил голову.
Любит?
Она… она ведь всегда недовольна! Тем, как Эва ходит. И стоит. И сидит. Как рисует или как играет… у сестры не хватало гибкости в пальцах, акварели же отличались излишней мрачностью. Эва громко разговаривает.
И не умеет находить правильные темы.
Она смеется. И улыбается слишком уж простонародно. Правда, как это, маменька не объясняет. Но всегда