Фанаты. Сберегая счастье. Юлия Волкодав
Уберите это оружие химического поражения немедленно!
И вовремя сдерживается, не добавляет ни слова про его астму.
– Но причёска не будет держаться без лака!
– Ничего страшного, в перерыве снова причешете. Вы вообще в курсе, что аэрозоли разрушают нашу планету? Если все вот так начнут баллончики разбрызгивать, от озонового слоя останутся только добрые воспоминания. Всё, Всеволод Алексеевич, пойдёмте уже фиксировать на камеры вашу невероятную красоту, пока вас сороки не унесли.
Сашка уводит его из гримёрки, подальше от лаков, пудры и прочих сильно пахнущих веществ.
– А ты сегодня в ударе, девочка, – спокойно комментирует он.
Сашка только пожимает плечами. Да, она стала увереннее, рядом с ним. Не добрее, конечно. Но увереннее.
– Тамарочка, какие люди! – вдруг восклицает Туманов и спешит кому-то навстречу. – Скажи, что ты тоже в составе судей?
– Севушка! Не судей, а наставников! Как же я рада тебя видеть! Сколько лет!
Объятия, поцелуи, громкий обмен впечатлениями. Тихо эти вокалюги разговаривать, конечно, не могут. Надо, чтобы добрая половина зрителей, как раз проходящая через коридор в студию, на них обернулась. Сашка скромно устраивается в сторонке на каком-то ящике и наблюдает за встречей старых знакомых. «Тамарочку» она, конечно, знает, хотя ни одной её песни навскидку не вспомнит. И высокого седого мужика, который пришёл на вопли, чем вызвал ещё один сеанс объятий, Сашка тоже помнит смутно. Этот, кажется, из кино. С кино у Сашки отношения сложные, как они уже выяснили накануне. Пока будущие наставники общаются, Сашка внимательно наблюдает за лицом сокровища. Пытается распознать, играет он роль или искренне рад встретить коллег. Коллег, которые про него благополучно забыли, когда он ушёл со сцены. Сашка думает о том, что Всеволод Алексеевич абсолютно не злопамятный. Но очень обидчивый. Каким волшебным образом в нём сочетаются эти два качества, для неё загадка. Сашка если обидится, то на всю жизнь, но только по глобальному поводу. А Туманов обижается, если не позвонили и с днём рождения не поздравили. Но прояви к нему должное внимание хоть на следующий же день, и он всё забудет, и начнёт лучиться улыбкой, обнимать, целовать и искренне радоваться твоему присутствию в его бесценной жизни. Звезда.
– Господа артисты, пожалуйста, пройдите в павильон! – раздаётся по радиосвязи. – Мы через пять минут начинаем.
Сашка вслед за «господами артистами» заходит в зал. Проходит по прозрачному полу, с удивлением отмечая, что он пластиковый. На телеэкране выглядел стеклянным и куда более дорогим. Всё вокруг кажется слишком уж бутафорским, и остаётся только подивиться магии телевидения. Сашка садится в зрительный зал, но аккурат за креслом Всеволода Алексеевича, которое сейчас повёрнуто спиной к сцене. Забирает у него заветный блокнотик, выданный редактором. Туманов устраивается в кресле наставника, и судя по тому, как он ёрзает, оно не слишком-то удобное. Ну да, прямое, спинка не откидывается. И жёсткое даже на вид. Но как же он смотрится! Как будто специально