Экономическая социология. В. В. Радаев
равновесия, которая исходит из действий одного человека, имеющего план и не отклоняющегося от этого плана[24]. Трудности, по его мнению, начинаются с появлением нескольких независимых индивидов. Их ожидания могут вступать во взаимный конфликт. К тому же стоит одному изменить свои планы, – а это может произойти из-за изменения вкусов или под воздействием новых фактов, узнанных случайно или в результате специальных усилий, – равновесие тут же нарушится. Закономерно ставится вопрос о роли социальных институтов как устойчивых комплексов регулирующих правил, норм и установок в приобретении и распределении знания между индивидами.
На протяжении первой половины XX столетия развивалась и более радикальная альтернатива неоклассическому направлению в лице «старого» институционализма. Первые американские институционалисты (Т. Веблен, У. Митчелл, Дж. Коммонс) отказываются от атомистического подхода к человеку в пользу органицизма. Институты объявляются самостоятельным предметом изучения. Человек «старой» институциональной школы следует не только интересу, но и привычке; его предпочтения изменяются с течением времени; он объединяется в группы и способен вступать в конфликты по поводу властных полномочий. Впрочем, школа как таковая в этот период не возникает, поскольку первым институционалистам не удалось выработать единой методологии и четкой системы понятий. Так, у родоначальника направления американского экономиста и социолога Т. Веблена (1857–1929) исследование институтов перемежается суждениями об инстинктах, напрямую выходящими на биологические метафоры человека (следует упомянуть инстинкты мастерства и соперничества, хищника и завистливого сравнения). А объяснение институциональных изменений экономическими силами («денежными затруднениями») соседствует с субординацией денежных мотивов в процессе демонстративного потребления[25].
Привлекает внимание практически неизвестная у нас фигура Дж. Коммонса (1862–1945). Он исходит из примата коллективного действия, определяя институты как «коллективное действие, контролирующее индивидуальное действие», и разрабатывает концепцию контрактной экономики, построенной на договорных отношениях организованных групп давления (pressure groups) в виде корпораций, профсоюзов и политических партий. Терминология Дж. Коммонса не конвенциональна для экономической теории и насыщена правовыми категориями[26].
В целом работы первых институционалистов оказались на обочине экономической теории, большинство экономистов сочло их умозаключения дорогой в никуда. Но их роль в постановке многих важных проблем признается и по сей день[27].
В этот период утрачивает остатки влияния молодая немецкая историческая школа (ее линия продолжается скорее экономсоциологами, нежели экономистами). И даже в Германии неоклассика празднует победу. Параллельно из критики «историков»
В концепции равновесия «принимается предположение совершенного рынка, где каждое событие мгновенно становится известно каждому участнику… Кажется, «экономический человек», – этот скелет в шкафу, которому мы молились и поклонялись, – вернулся через черный ход в виде квазивсеведущего (quasi-omniscient) индивида»