Бешеные деньги. Александр Островский

      Телятев. Нагляделись на свою красавицу?

      Васильков. До сытости.

      Телятев. Позвольте вас познакомить! Савва Геннадич Васильков, Егор Дмитрич Глумов.

      Васильков (крепко жмет руку Глумова). Очень приятно.

      Глумов. А мне вот неприятно, что вы крепко руку жмете.

      Васильков. Извините, провинциальная привычка.

      Глумов. Вас зовут: «Савва»; ведь это не то, что Савватий?

      Васильков (очень учтиво). Нет, то другое имя.

      Глумов. И не то, что Севастьян?

      Васильков. Нет, Севастиан по-гречески значит: достойный почета, а Савва слово арабское.

      Глумов. А Савёл?

      Васильков. Ну, уж напрасно. Возьмите святцы и посмотрите.

      Телятев. Вы и по-гречески знаете?

      Васильков. Учился немного.

      Глумов. А по-татарски?

      Васильков. Простой разговор понимаю – казанское наречие, а вот в Крыму был, так с трудом объяснялся.

      Глумов (в сторону). Уж это черт знает что такое!

      Телятев. А вы давно из Крыма?

      Васильков. Дней десять, не более. Я проездом был, из Англии.

      Глумов (в сторону). Как врет-то!

      Телятев. Как же вы из Англии в Крым попали?

      Васильков. А на Суэцком перешейке земляные работы меня интересовали и инженерные сооружения.

      Глумов (в сторону). А может быть, и не врет. (Василькову.) Вы нас застали, когда мы про брак разговаривали, то есть не про тот брак, который бракуют, а про тот, который на простонародном языке законным называется.

      Васильков. Хороший разговор.

      Глумов. Вот я хочу посвататься на Чебоксаровой.

      Васильков. Судя по ее красоте, вероятно, многие желают того же.

      Глумов. Но эти многие глупы; они сами не знают, зачем хотят жениться. Красота им нравится, и они хотят только сами воспользоваться этой красотой, то есть похоронить ее, как мертвый капитал. Нет, красота не мертвый капитал, она должна приносить проценты. Только дурак может жениться на Чебоксаровой без расчета; на ней должен жениться или шулер, или человек, составляющий карьеру. У первого ее красота будет служить приманкой для неопытных юношей, у другого приманкой для начальства и средством к быстрому повышению.

      Васильков. Я буду спорить.

      Глумов. Вот вам расчет верный и благоразумный! Вот вам современный взгляд на жизнь.

      Васильков. Я буду спорить.

      Глумов. Все эти кислые толки о добродетели глупы уж тем, что непрактичны. Нынче век практический.

      Васильков. Позвольте, я буду с вами спорить.

      Глумов. Спорьте, пожалуй.

      Васильков. Честные расчеты и теперь современны. В практический век честным быть не только лучше, но и выгоднее.