Кудис. Элеонора Бостан
время, не мог делать ничего, кроме как стоять у порога и дергаться.
– Тигр иногда спал в ванной, когда вообще позволял держать себя в четырех стенах, ему нравилось на подоконнике возле крохотного окошка, санузел был, конечно, совмещенным, и на мое несчастье окно там было старое, не пластиковое, обычная деревянная форточка, почти всегда настежь открытая. А если ее и прикрывали, этот пушистый засранец умел ее открывать, так мне потом сказал Славик. Короче, вы поняли, кота там не было, он своё поспал и свалил на гульки. И опять это поганое чувство, что сама судьба против тебя.
– Но я же неугомонный, вместе со Славиком мы пошли к бабе Нине, ее-то Колокольчик почти всегда обретался на диване или в кресле, как от бойца толку от него – ноль, но… надо же на что-то надеяться. Баба Нина скептически ухмыльнулась, потом понимающе посмотрела на меня и пошла за котом. Вам не передать, как радостно подпрыгнуло мое сердце, когда она вернулась, с трудом таща огромную серую тушу, кот совершенно безвольно висел у нее в руках, как будто игрушечный. Славик снова почесал затылок и говорит: «Ну, не знаю, по-моему, ты хоть швырни в него этим котом, толку не будет… если добросишь, конечно», и они с бабой Ниной начали смеяться. Но мне вот было не до смеха. Я взял кота, который действительно весил почти тонну, и решительно направился к дереву. Там всё еще стояла лестница, план у меня был простой – подняться и посадить кота поближе к чужаку, может, что-то и выгорит. Но… то, что случилось дальше, напугало нас всех.
Николай сделал глоток и продолжил, глядя куда-то в пол.
– Колокольчик, перейдя ко мне в руки, продолжал висеть, как тряпка, ровно до того момента, как я приблизился к дереву. А потом… я даже среагировать не успел. В одно мгновение он превратился из флегматичного бесхребетного толстяка в исчадие ада. С диким рёвом, он вдруг начал бешено изворачиваться, выпустил все когти и вцепился зубами мне в руку, от неожиданности я заорал и попытался отшвырнуть его, но его зубы уже впились в мою плоть, благо на мне была кожаная куртка, а то он бы изорвал меня на клочки. Все 4 лапы с когтями работали, как лопасти вентилятора, при этом он еще и рычал, именно рычал, а не мяукал, я такого еще не слышал. Пастью он пытался разорвать мне руку, как собака, которая ухватила тряпку и мотает из стороны в сторону, а лапы раздирали мою новую куртку на груди и на животе.
– Я хотел схватить его свободной рукой, но он так извивался, что я не мог ухватиться, что-то кричал Славик, то ли плакала, то ли кричала баба Нина… я начал лупить вслепую по коту, уже решил, что убью его, тут или я, или он… но вдруг он отцепился и с ревом и шипением убежал куда-то в кусты.
– На шум выбежал Лёша, все смотрели на меня как на жертву автокатастрофы, выбравшуюся из пылающей машины. Куртка моя висела лохмотьями, вся грудь и живот были исцарапаны, но неглубоко, благодаря кожаной куртке, а рука…
Он повернул левую руку, и все мы увидели блестящие широкие точки на внутренней стороне вместе с такими же блестящими линиями – шрамы, еще свежие.
– Повторю: