Запах ночного неба. Энни Вилкс
будто кланяясь по обычаю Пурпурных земель.
– Я ухожу? – спросила она глухо, не разгибаясь.
– Когда придет Ннамди?
– Не знаю.
Кажется, каждый раз, когда девушка не могла дать ответа, она ожидала удара.
Почему- То Юории не хотелось бить ее.
Юория умела ломать людей. Быстро, эффективно, так, чтобы они готовы были вот так, ковриком, расстелиться под ее ступнями. Это было не так уж и сложно. Стоило сначала отнять многое, потом показать на примере других невыносимость возможных страданий, потом причинить за короткое время очень много боли, потом проявить немного заботы и предложить четкие условия избавления от незавидной судьбы, будто торгуясь. Так человек начинал верить, что если он сможет соблюсти новые правила, то останется цел. Этому когда- То научил ее дядя, ненароком обронив, что надежда на избежание смерти и страданий делает из человека куда более послушного слугу, чем один лишь страх. Тогда же он сказал, что этот нехитрый метод годится только для создания временных пешек.
А Юории было достаточно этих временных пешек, которые она потом с облегчением, будто боясь опоздать, сметала с доски. Никогда черная роза не держала при себе сломанного человека долго. Присутствие таких, похожих на бедных больных животных людей, угнетало ее, стоило иссякнуть азарту их подчинения.
Иногда черноторговцы заставляли калек прислуживать им, чтобы напугать другие семьи. Юории сложно было понять, что она чувствовала, видя обезображенные бесполезным мучением лица. Сейчас, глядя на трясущуюся как лист Апудо, Юория купалась в страхе, как и хотел Ннамди, но кроме того, что- То другое, скребущее, закрадывалось в ее душу. «Я бы не сделала так, – призналась она себе мысленно. – Это отвратительно».
Быстрая идея сверкнула лезвием в ее разуме: разве страдавшая всю свою жизнь девушка не должна была ненавидеть своего хозяина? Что нужно, чтобы пробить эту ее безусловную преданность?
Юория протянула свою блестящую от масла руку и провела по волосам девушки, стараясь не прикасаться к коже. Апудо вскинула голову и затравленно посмотрела на Юорию снизу вверх.
Юория хотела что- То спросить, но тут в купальню неторопливо и бесшумно вошел уже знакомый ей отвратительный пар- Оолец, которого все называли мудрецом.
14. Даор
Черный герцог неторопливо потягивал вино из высокого хрустального бокала, иногда едва уловимым жестом поправляя мерцающий огонь в камине. От покоев, выделенных ему Сином, он отказываться не стал, однако многое пришлось исправить. Пустые и холодные залы согрело пламя, бесполезную и вычурную мебель заменили привычные ему простые деревянные стол и кресло, мягкие занавеси обрамили высокие окна, а пол, наоборот, лишился шерстяного ковра. Даор ничего не стал делать с просторной кроватью под массивным балдахином, хотя, когда он только увидел ее, то иронично поинтересовался у Келлфера, считает ли директория Приюта, что он прибыл с тремя любовницами. Келлфер не поддержал шутки, и Даор с удовлетворением заметил, что друг боится коснуться этой темы.
Подаренное