Кавказ под управлением князя М. С. Воронцова (1844–1854 гг.). Сергей Степанович Лазарян
представителями других государств, недружественных России, то российские действия не казалась черкесам угрожающими.
Все изменилось после того, как российская сторона начала строительство вдоль побережья крепостей Черноморской кордонной линии[105]. К этому российскую сторону подтолкнули не только нужды внутреннего характера, вызывавшиеся ходом взаимодействия с горцами, но и нужды внешнеполитические. «В это время из-за махинаций печально известного Давида Уркуарта и его эмиссаров Белла и Лонгсуорта англичане стали раздражать русских, подстрекая <…> племена черноморского побережья. Они вселяли в них ложные надежды на британскую интервенцию и снабжали оружием и снаряжением»[106].
Необходимо было показать европейским державам и, прежде всего, Британской короне, не признававшей установлений России в Восточно-черноморском побережье, что Западный Кавказ есть часть Российской империи. Тем самым прекратить настойчивые спекуляции британцев поднимать вопрос о существовании некоей «Свободной Черкесии», которой необходима помощь цивилизованных стран, только и способных защитить ее от притязаний «русского тирана»[107].
Вожди основных черкесских племен приняли решение о мобилизации своих сил для повсеместного противодействия русским. С февраля 1840 г. черкесы начинают скоординированное наступление на крепости Черноморской береговой линии. В этих событиях с черкесской стороны проявляет себя своей дерзостью и непримиримостью Хаджи Берзек. «Его удаль равна только его жестокости: когда он, наконец, захватывает форт Лазаревский, он обезглавливает всех его защитников»[108].
По этому поводу был рапорт генерала Н. Н. Раевского к генерал-адъютанту П. Х. Граббе, в котором он сообщал, что в укреплении Лазаревском находилось всего 30 человек под ружьем. Контр-адмирал Л. М. Серебряков, узнав об этом, немедленно отправил «все, чем мог располагать, т. е. 30 человек из Геленджикского гарнизона. <…> Сие подразделение погибло с Тенгинскою ротою, составлявшею гарнизон форта Лазарева»[109].
Вскорости были захвачены черкесами форты Головинский, Вельяминовский, Николаевский и покрывший себя героической славой рядового Архипа Осипова форт Михайловский[110].
Несмотря на эти их успехи, черкесы действовали не так слаженно и единодушно, как чеченцы или дагестанцы, «потому что у них не было властителя, подобного Шамилю»[111]. В то же время от них сильно доставалось казачьим поселениям, расположенным по Кубани. После неудачной экспедиции между Сочей и Адлером, которую произвела российская сторона и которая стоила ей больших напрасных потерь, закубанцы сделались «как будто еще предприимчивее»[112].
Перманентные волнения в кавказских горах кажутся Петербургу особенно опасными и необъяснимыми, «если учесть, что эта территория, как и вся восточная часть кавказского массива, уже прочно вошла в состав империи»
РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6380. Л. 32 об.
АКАК. Т. IX. С. 465.
Покоренный Кавказ. Очерки исторического прошлого и современного положения Кавказа. Издание А. А. Каспари. СПб., 1904. М.: Надыршин, 2010. С. 390–393.
Там же. С. 30.