Фея и Тот Самый Один. Наталия Романова
достижения современной стоматологии. – Развитие подкожно-жировой клетчатки страхует меня от птоза, – важно подняла указательный палец. – Слушай, а сала у тебя нет? С чесночком, – демонстративно закатила глаза и облизнулась.
– Ты собралась вот это, – я показала на шампанское, отнюдь не народной марки, – заедать жареной картошкой с салом с чесноком? Богохульница! – засмеялась я.
– Не издевайся! Дай хоть здесь по-человечески поесть.
– Тебе вилку давать, или ложку лучше? – засмеялась я во всё горло.
– Поварёшку давай, – пропела Ника.
Мы засмеялись в унисон, представив лицо бабули-лингвиста, которую несчастной «поварёшкой» можно было довести до икоты, а «вехоткой» или «гомонком», попросту мочалкой и кошельком, отправить в кому.
– Я не просто так, – разливая шампанское, заявила Ника. – С благой вестью. Родиончик объявил о помолвке с достопочтенной Виталиной.
– Его здоровье, – ответила я под звон хрусталя.
– Свадьба планируется летом, в августе. Молодые уже присматривают совместное жильё. Представь только, Родиончик, наконец, решился съехать из родового гнезда.
– Не станет же Виталина жить со свёкрами, не для того мама ягодку растила, – нервно пожала я плечом.
Бывший муж, Виталина – любовница в бытность нашего брака, тем более их совместное имущество меня не волновали, были заботы важнее, но всё равно чувствительно царапнуло воспоминаниями.
Незадолго до нашей с Родей свадьбы выяснилось, что его квартиру пришлось продать – серьёзные финансовые затруднения побудили к столь сложному решению. После свадьбы мы поселились в загородном доме родителей, вместе с дедом-адмиралом и вечно шипящей бабкой. К тому же выяснилось, что у несчастного хронические проблемы с лёгкими. Он никак, совершенно никоем образом не мог жить в городе – выхлопные газы негативно сказываются на драгоценном здоровье Родички.
О совместном доме мы конечно мечтали, вернее, мечтала я, Родиону было хорошо в доме родителей, но средств категорически не хватало. Ведь дом его высочеству требовался не абы какой, а самый лучший, в том же посёлке, где живёт остальное семейство.
Единственное совместное жильё, которое мы в итоге приобрели – это квартира, в которой я теперь жила. Родион с большим трудом наскрёб на первый, самый минимальный взнос, и вносил платежи, пока не случилось то, что случилось.
Тогда-то квартира, вместе с немалым долгом, и перешла в мои цепкие, загребущие руки, потому что, как оказалось, из больницы Мишу нужно было везти в дом, хоть какой-нибудь, а не на вокзал, как наивно полагало самое благородное семейство из всех благородных семейств мира.
Больше ничего урвать прохиндейке и развратнице в моём лице не удалось. Дом принадлежал дедушке-адмиралу, единственная квартира, куда я потенциально могла прописать Мишу и остаться там, была срочно продана тестю Антона ещё до нашего брака с Родей, нешуточный бизнес переведён на Мирона, бабулю и родителей.
Сам же