Наследие. Нора Робертс
скучать?
– Я знаю, это тяжело. Потому что мы с Поупи будем скучать по тебе.
– Вот хорошо бы мы могли жить здесь! – Она жила бы в этом большом доме, в той красивой комнате, где можно выйти на веранду и сразу видеть собак, и сад, и горы. – И ни по кому скучать не надо было бы.
Быстренько погладив Эдриен по спине, София шагнула уложить в чемодан пару джинсов.
– Ты понимаешь, детка, для твоей мамы это не дом.
– Когда-то был. Она здесь родилась, здесь в школу ходила и вообще.
– Но сейчас у нее другой дом. Каждый должен найти свой собственный.
– А если я хочу, чтобы мой был вот этот? Почему не может быть так, как я хочу?
София посмотрела на это милое страдающее личико и почувствовала, что сердце дает трещинку. Девочка говорила с интонациями своей матери.
– Когда вырастешь, может быть, тебе захочется, чтобы здесь был твой дом. Или захочется жить в Нью-Йорке или еще где-нибудь. И ты сама решишь.
– А детям ничего нельзя решать.
– Вот поэтому те, кто их любит, очень стараются принимать за них правильные решения до тех пор, пока дети не смогут решать сами. И твоя мама тоже старается изо всех сил. Клянусь тебе, она очень старается.
– Если скажете, что мне можно здесь жить, она может и согласиться.
София почувствовала, как трещина растет.
– Это не было бы правильно по отношению к тебе и к маме. – Она села на край кровати, взяла в ладони мокрое от слез лицо. – Вы нужны друг другу. Так, подожди, – сказала она, когда Эдриен замотала головой. – Ты веришь, что я всегда говорю тебе правду?
– Ну да, наверное. Да, верю.
– Я сейчас говорю тебе правду. Вы нужны друг другу. Может быть, прямо сейчас, когда ты грустная и злая, это не чувствуется, но это так.
– А тебе и Поупи я не нужна?
– Нужна, и еще как. – Она притянула к себе Эдриен и крепко обняла. – Gioia mia. Вот почему ты будешь писать нам письма, а мы будем тебе отвечать.
– Письма? Я никогда не писала писем.
– Теперь будешь. Я тебе даже дам очень красивую бумагу для начала. У меня на столе есть немножко, я ее принесу. Прямо сейчас и упакуем.
– И вы будете писать письма, которые будут лично мне?
– Лично тебе. И раз в неделю, это точно, ты будешь звонить, и мы будем разговаривать.
– Обещаешь?
– Пальчиком клянусь.
София переплела мизинцы с Эдриен, и девочка улыбнулась.
Она не плакала, когда подъехала машина – большой блестящий черный лимузин, – но крепко вцепилась в дедушкину руку.
Он ее пожал, ободряя:
– Смотри, какая шикарная машина! Тебе весело будет ехать так стильно. Ну, пошли. – Он еще раз пожал ей руку. – Иди обними маму.
Водитель был в костюме и в галстуке, он вышел первым и открыл дверь. Оттуда выпорхнула мама. Она была в красивых серебряных сандалиях, и Эдриен заметила, что ногти на ногах накрашены ярко-розовым под цвет блузки.
Мими вышла с другой стороны, лучезарно улыбаясь, хотя глаза ее блестели.
Даже