Принцесса в академии. Варя Медная
вскочил в полном восторге, потрясая свитками. – «Гроза», ну конечно, «гроза»! – восклицал он.
– Ну, со словом «лоза» ещё рифмуются «егоза», «слеза», «органза»…
– Нет-нет, «гроза» идеально подходит, – перебил он. – «Гроза» – это то, что нужно! Как мне вас отблагодарить? Ох, что же это я, присаживайтесь, пожалуйста.
Он неловко, но всё равно очень мило придвинул мне стул и уселся напротив.
Замечательно. Ещё и галантный. Удовлетворит мою просьбу хотя бы из вежливости.
– Вообще-то у нас не положено пересаживаться.
Я подняла глаза и снова уперлась в кислую физиономию. Может, я ошиблась, и это не гоблинша, а джинн?
– Девушка со мной, – поспешил ответить суженый, не подозревая, насколько близок к истине, а потом сходил к моему столику. Вернулся он уже с сундучком и узелком и поставил передо мной десерт.
– Кстати, я Озриэль.
Я пожала протянутую руку:
– Оли… Ливи. Очень приятно. И можно на «ты».
– Ливи? Прям как ту принцессу, которая сбежала от дракона. Сегодня в «Затерянных ведомостях» писали.
А папа времени не терял! Небось уже и боевых гарпий на уши, вернее крылья, поставил, и те прочесывают все близлежащие королевства. Кстати, я даже не знала, как далеко от дома нахожусь.
– Нет. Совсем не так, – сухо ответила я. – Ту зовут Оливия.
– А разве «Ливи» не сокращенно от «Оливия»?
– На этот счет есть разные мнения. – Нужно было срочно увести его от опасной темы, поэтому я кивнула на листки. – Так что это у тебя? Ты придворный поэт?
– Ну что ты! – юноша аж покраснел. – Совсем нет, и, признаться, мне это не светит. У меня недопоэзит. В тяжелой форме, – вздохнул он.
Понятия не имею, что это, но я бы на его месте не стала расстраиваться от отсутствия чего бы то ни было с таким неприличным названием.
– Полная неспособность к стихосложению, – пояснил он, заметив мой взгляд. – Не смогу поймать рифму, даже если она будет танцевать на кончике моего носа. Только если кто-то подскажет, ну вот как ты.
– Тогда зачем ты это делаешь?
– Не удовольствия ради, токмо по воле профессора-изувера.
Он говорил что-то ещё, но я уже не слышала, потому что в этот момент входная дверь снова распахнулась, и в зал, шумно переговариваясь, вошла группа молодых людей. Все они были одеты в сюртуки, похожие на тот, что был на Озриэле, и на груди у каждого красовалась золотистая эмблема, только в виде лавровой ветви.
Мир покачнулся.
– Что с тобой? Тебе плохо? – Озриэль тут же потянулся налить мне воды из графина, опрокинул его, залил листки, попытался вытереть их испачканным чернилами платком и тем самым довершил катастрофу. – А, ладно, всё равно это черновики!
Он слепил их в один склизкий ком и кинул в урну.
– Кто они? – хрипло спросила я.
– Тоже студенты, – пожал плечами он.
– Тоже?
Озриэль бросил на меня недоуменный взгляд:
– Ну, мы учимся в одной академии.
Он щелкнул по своему значку, под которым я на этот раз различила буквы: «ФРР».
– Фрр? – удивилась