Механический принц. Кассандра Клэр
как раньше. Он потянулся, чтобы погладить Черча, который благополучно проспал их разговор и все еще валялся на стремянке, раскинув лапы.
– Не надо… – начала было Тесс, но опоздала. Черч уже выпустил когти, стремясь покарать того, кто осмелился потревожить его покой. Уилл чертыхнулся и затряс рукой. Тесс выскользнула из библиотеки, тихо хихикая на ходу.
4. Путешествие
Дружба – это два тела с одной душой.
Шарлотта яростно припечатала письмо к столу.
– Алоизий Страквезер – упертый, лицемерный, слабоумный… – Она замолчала, изо всех сил пытаясь побороть свой гнев. Тесс никогда прежде не видела, чтобы губы маленькой женщины сжимались в настолько жесткую линию.
– Принести вам словарь? – услужливо предложил Уилл. Он сидел, развалившись, в одном из кресел возле камина, закинув ноги на низкую скамейку. Грязь с его башмаков медленно стекала на ковер, и в обычной ситуации Шарлотта непременно устроила бы ему выволочку, но сейчас все ее мысли были заняты письмом Алоизия, из-за которого она и собрала всех в гостиной. – Кажется, у вас закончились слова.
– А он и в самом деле слабоумный? – непринужденно поинтересовался Джем из глубин другого кресла. – Ему ведь уже под девяносто, так что он вполне мог впасть в маразм…
– Ну не знаю, – протянул Уилл. – Видел бы ты, что вытворяют некоторые старики в «Таверне Дьявола». Ты бы удивился…
– Если это твои знакомые, то вряд ли мы удивимся, – подала голос Джессамина, лежавшая на кушетке с компрессом на лице. Она все еще мучилась от головной боли.
– Дорогая, с тобой все в порядке? – не на шутку встревоженный Генри обошел стол, за которым сидела Шарлотта. – Ты пятнами пошла…
Он говорил правду: от злости у Шарлотты на лице и на шее проступили красные пятна.
– А мне нравится! – не замедлил высказаться Уилл. – Я слыхал, что горошек сейчас в моде!
Генри похлопал супругу по плечу.
– Может, тебе тоже принести компресс? Что мне сделать, чтобы тебе помочь?
– Поезжай в Йоркшир и снеси голову этому старому козлу! – гневно сверкнула глазами Шарлотта.
– Боюсь, это несколько осложнит наши отношения с конклавом, – совершенно серьезно ответил Генри. – Ты же знаешь, как они реагируют на беспричинное обезглавливание.
– Ох! – в отчаянии откинулась на спинку кресла Шарлотта. – Я сама во всем виновата! Не знаю, с чего я взяла, что мне удастся его переубедить. Это какой-то ходячий ужас, а не человек…
– Что именно он пишет? – спросил Уилл.
– Наотрез отказывается встречаться со мной или с Генри, – мрачно произнесла Шарлотта. – Пишет, что никогда не простит мою семью за то, что сделал отец. Отец… – Женщина вздохнула. – Был сложным человеком. До мозга костей преданным букве Закона. А Старквезеры… ну, скажем так, допускали вольные трактовки. Отец считал их дикарями и не стеснялся говорить об этом вслух. Но как он ухитрился так досадить им, чтобы старик носился со своей обидой до сих пор, я понятия не имею. Ко всему прочему этот твердолобый идиот пишет, что если бы его мнение