Создатель кошмаров. Алексей Пехов
правду.
– Пыталась. Не вышло.
– И к кому ты обращалась?
– Не твое дело, – буркнула она, помолчала и призналась нехотя: – Есть один человек. Лечит таких, как мы.
Вот это интересная новость. Ни о чем подобном я раньше не слышал. И Феликс не говорил.
– Таких, как мы?
– Дэймосов, – произнесла ламия очень тихо, – пострадавших от атак других дэймосов.
– Кто он?
Кора насупилась, спицы в ее руках застучали с агрессивным звоном.
– Я ведь все равно узнаю. Проще сказать добровольно, чем ждать, когда я перепашу весь твой мир сновидений.
– Живет в Эсквилине[4]. Большой дом с колоннами на втором уровне. Зовут Акамант. Принимает только по рекомендации. Это все, что я о нем знаю.
Акамант, значит. Интересная аллегория. Древний герой. После того как он покинул фракийскую принцессу, та подарила ему таинственный ларец. И когда он открыл крышку, то увидел, что содержимое его так ужасно, что упал с коня, напоролся на собственный меч и умер. Современный Акамант, по всей видимости, считает, что так же, как герой древности, заглядывает в таинственные шкатулки с чудовищными секретами дэймосов. Только испугать его, похоже, невозможно.
– И многих он вылечил?
– Не знаю, – медленно процедила Кора. – Мне даже не известно, как он выглядит. Звонишь ему. Договариваешься на определенное время. Приезжаешь. Заходишь. Оказываешься в темной комнате. В центре – светлое пятно, в нем – стол, стеклянный. Кладешь на него личную вещь и деньги. Уходишь. Дома ложишься спать. Просыпаешься здоровой.
– Так почему он не помог тебе?
– Понятия не имею! Я перезвонила. Спросила. Он ответил, что не полезет в яму.
– И денег, конечно, не вернул, – пробормотал я, думая о другом. – Ладно, дай номер его телефона.
Ламия помедлила, отложила вязанье. Поднялась и прошла к комоду, со скрипом выдвинула нижний ящик, спиной заслоняя от меня его содержимое, наклонилась и принялась рыться, шурша бумагами. Я взглянул на ее склоненную седую голову и увидел на шее длинное малиновое пятно, напоминающее старый ожог. Он уползал под воротник ее платья и терялся там. Кожа выглядела нездоровой, сморщенной, из глубоких складок кое-где торчали редкие волоски. Вот она, так называемая метка Фобетора. Знак ламии. Феликс говорил, что иногда его может и не быть на теле вызывающего болезни, или он едва заметен, а бывало отметина бросалась в глаза вызывающим уродством. Не удивлюсь, если это зависит от того, сколько жертв на счету ламии.
Она не заметила моего пристального интереса. Наконец нашла то, что нужно, повернулась и небрежно сунула мне в руку.
– Спасибо, Кора.
Дэймос скривилась и снова села в кресло.
– Значит, к тебе приходили из Пятиглава?
– Приходили, – скупо ответила она и взглянула на меня с вернувшейся злобой.
– Кто?
– Девица из охотников. Зеленая… в зеленом, – неопределенно махнула
Эсквилин – один из самых больших и высоких холмов центрального Полиса, так же называется район города – северо-восточная часть.