Лифт на луну. Сборник рассказов. Александр Рожковский
можно и то с предсказуемым переменным успехом.
С этими своими соображениями по поводу абсолютно невозможной предстоящей мировой глобализации в ближайшее время мы почти влезли на прилавок и все так же потрясали руками в направлении вожделенной тары.
Наконец в руках торговца оказалась наша долгожданная намеченная цель. Азиат расцвел всеми цветами своей смуглой радуги:
– Ес, Ес, Россо Россо! «Мартини»! Комарад!
Мы облегченно вздохнули. Мишка задрал майку и полез в поясной кошелек.
– Сань, денег нет! – он замолчал и посмотрел на расстегнутую молнию на кошельке.
– Как нет? – я тоже ничего не понимал. И тут мгновенное прозрение. Мы оказались не первыми и уж наверняка не последними жертвами великолепно отрепетированной постановки мошенничества. На нас отшлифовали сценарий. Пока мы самозабвенно простирали руки к витрине, кто-то, зайдя с улицы, ловко и тихо опустошил сумочку Михалыча. Торговец же держал нас в напряжении, дожидаясь успешного финала.
Мы синхронно обернулись. Никого рядом. Пусто. Только пес безразлично одним глазом лениво смотрит на нас, обтирая языком пересохшую пасть. Понятное дело, пес тут ни при чем. Подростки!
Я пулей выскочил за дверь. Огляделся по сторонам. Ни одной живой души вокруг.
Стал судорожно соображать о доказательной базе, вызове полиции и черт знает еще о чем. Нет, бессмысленно. Есть только две варианта. Первый – пригласить талантливого азиата в Москву играть на подмостках у Петра Фоменко. Второй – кулаком разбить ему нос и сжечь его серый френч.
– У тебя есть деньги? – упавшим голосом спросил Мишка, пытаясь все-таки что-то нащупать на дне сумочки, при этом зачем-то постоянно застегивая и расстегивая молнию.
– Ну, чирик баксов, – я злобно и пристально смотрю на улыбающуюся физиономию продавца. На мой свирепый взгляд он кивает головой и талдычит:
– Россо, россо, «Мартини», «Мартини».
– Кинь ему чирик, забирай «Мартини» – буркнул Миха.
Именно это я все и проделал. Да думал ещё, что он нас окликнет по поводу расплаты. Вообще, на острове своя валюта – «эскудо», да и «Мартини» стоили 12 зеленых. Нет, оклика не последовало. Стоит, улыбается.
Подходим к порту. Какие-то камни вдоль дороги. Присели.
– Сань, достань вино.
Минут через двадцать пустая бутылка Мартини стоимостью в 850 долларов осталась лежать в сером вулканическом песке.
Затопленный остов сухогруза перед глазами, словно символ сопровождающих нас в последнее время нелепостей. И неожиданно где-то со стороны порта до нас стала доноситься грустная и без надрыва печальная мелодия в стиле «боса-новы» с незнакомым чарующим и завораживающим голосом на местном креольском наречии. Этой песней, казалось, можно было растопить солнце и заставить навечно замереть прибой.
В Москве лет через пять, я, выруливая на Цветной бульвар, вновь услышал эту мелодию и сразу вспомнил этот голос. Голос ставшей теперь всемирно