Российская нация. Этнонациональная и гражданская идентичность россиян в современных условиях. Рамазан Абдулатипов
писал: «Имя «германия» – новое и недавно вошедшее в употребление, ибо такое имя носило прежде лишь одно племя, которое первым перешло Рей, прогнало галлов… Мало-помалу это имя стало преобладать как название не одного племени (gens), а всего народа (natio)»[53]. Здесь отражен не только частный случай, но и закономерность, когда нация-этнос перерастает в общность нация-государство с общностной идеологией политической, гражданской идентичности, исходя из общностных признаков и идентичности прежде всего на основе доминирующего племени, этноса, а не возникая из небытия. Иногда термин «natio» подобно русскому «племя» употреблялся в смысле «людская порода»[54]. Поэтому важно подчеркнуть, что название современным нациям исторически дало прежде всего доминирующие на том этапе племя, народность. А участью остальных была ассимиляция. Термин «нация» здесь стал применяться для обозначения населения страны, государства как политической общности, государства. У нас сохранилось за этносом древнерусское понятие «племя», «народ», «народность», а потом и «нация» в этническом смысле. И в нашей литературе эти понятия часто применялись как тождественные. Правда, «народность» позже стала обозначать этнос на феодальном этапе развития, который якобы еще не стал этносом-нацией. Чаще всего к нациям относился правящий класс: во Франции, например, это преимущественно дворянство, в то время как низы оставались просто «народом» («people»)[55]. Отзвуки этих смыслов были и в России, когда термин «народ» подразумевал «чернь». Наши модернистского толка теоретики опускаются на этот уровень и чрезмерно увлечены понятиями, не всегда имея понятие о живом этносе, этнонации.
Ю. Бромлей предложил выделять: а) «основные этнические подразделения» – совокупности людей, обладающие наибольшей интенсивностью этнических свойств; б) «элементарные этнические единицы», или «микроэкономические единицы», то есть наименьшие составные части основного этнического подразделения, которые представляют предел делимости последнего; в) «макроэтнические единицы» – этнические общности, охватывающие несколько основных подразделений». Относительно наименьших подразделений Бромлей пояснил: «Поскольку предел делимости этноса, при котором в основном сохраняются его свойства, представляет отдельный человек, очевидно, таковой и является этнической микроединицей». Кроме того, он выделил «микроэтносоциальные единицы», отнеся к их числу прежде всего обычные семьи[56]. В этом плане, по-моему, шла путаница между этническими и межэтническими общностями качественно нового уровня их социальности и политичности. А сам по себе процесс был закономерным во всех смыслах. И надо было отражать его во всем многообразии, а не замыкать в рамки новых и старых догм.
Философы-истматчики в 80-х гг. продолжали попытки отделить «социальное» от «этнического», не понимая, что любое явление, будучи общественным и связанным с человеком и человеческим сообществом,
Архив Маркса и Энгельса. Т. IX. М., 1941, С. 189.
См.: