Повести. Марк Шувалов
к специалисту, которого я нашел через друзей. Разумеется, никто из них даже не догадывался, что пациентом будет мой отец.
Первый раз для встречи с доктором нам с отцом пришлось ехать аж в Ломоносов. Именно там жил и вел прием психотерапевт, которого мне порекомендовали. Однако после ознакомительной беседы мы договорились, что доктор за доплату будет приезжать в Питер и вести сеансы с отцом в одном небольшом малоизвестном отеле. Имя отца доктор не знал, мы договорились о полной анонимности.
Кстати, он побеседовал не только с отцом, но и со мной, потому что отец был крайне скован и отвечал на его вопросы с трудом. Я объяснил доктору свою точку зрения и коротко рассказал, что предшествовало возникшей у отца проблеме. Поведал даже о том, как он повел себя сразу после нашей регистрации с Николь. Конечно, никаких имен и локаций я не озвучивал.
Возвратился домой я вполне довольный. А вот Николь, уводя от меня взгляды, была все-таки напряжена.
– Ну, в чем дело? Что тебя тревожит? – тормошил я ее, однако лишь довел этим до слёз, но так ничего и не выведал. И только ночью, при выключенном свете, уже находясь в моих объятиях, она смогла рассказать мне о своих чувствах.
– Понимаешь, как только я думаю обо всем этом, меня охватывает страх. Я не могу даже представить, как он вел себя с тобой, когда ты был маленьким. И до сих пор я до конца не могу внушить самой себе, что он твой отец. Это ведь ужасно? Но весь его подтянутый и элегантный вид, его строгое лицо, тёмные волосы, совершенно не соединимы в моем мозгу с образом отца восьмилетнего тебя. Я помню ту нашу первую беседу. Мне казалось тогда, что стоит ему только пальцем шевельнуть, и потолок опустится по его приказу и раздавит меня как беспомощную мошку. Вот ты говоришь, что он оказался настолько слаб, что не может справиться с психологической проблемой. А я помню, насколько мощное отрицательное воздействие он на меня оказывал всякий раз, когда находился прямо передо мной. Я панически его боюсь.
– Что именно тебя пугает в нем? Ты боишься насилия с его стороны?
Николь снова заплакала:
– Не знаю. Наверно. Но более всего я боюсь того, что просто не посмею ему ни в чем возразить, а тем более пойти против его воли, потому что он – твой отец. Я не смогу противостоять ему и сказать, что не отдам тебя или что-то в этом роде. И именно это просто уничтожает меня, потому что без тебя я не представляю своей жизни.
– Это опять из разряда невозможности закричать, потому что это неприлично? – усмехнулся я, обнимая ее.
– Да, это проклятое пуританское воспитание! Почитание родителей и все такое.
– Я думаю, ты намного сильнее, чем сама думаешь. Если вдруг перед тобой встанет выбор – подчиниться моему отцу и потерять меня, а значит, и Берточку, ты не только закричишь, ты сама сможешь раздавить его как букашку. Но его проблема сейчас вовсе не в желании разлучить нас. Тут совсем другое. Я дам тебе почитать кое-что о психологическом трансфере. Но коротко – это подсознательная идентификация