Ателье Мадам Пикок. Кристина Юрьевна Юраш

      Глава шестая

      – Если вы про старенького графа Бонненгарда, который собирает девиц по улицам, чтобы поиграть с ними в шахматы, а потом говорит соседям, что у него была пьяная разнузданная оргия, то я в курсе!– отмахнулся муж, приближаясь ко мне уверенными шагами.

      – Тюююю, – обиделись девицы.

      – Держите крепче эту красавицу. Не дайте ей уйти! – рявкнул он, пока я пыталась прорваться вперед.

      Дитрих настиг меня, когда я пыталась протиснуться между девицами и стеной. Тяжелая рука схватила меня за плечо и дернула к себе.

      Второй рукав я пришила на совесть, поэтому, когда меня вывели обратно к уютному свету фонарей, я попыталась снова дать деру, но вместо этого опрокинулась назад.

      Я, как швея, знала, что мне очень идут неприятности. Но я не могла их себе позволить!

      – Помогите! Спасите! – крикнула я, мечтая остаться законопослушной и верноподданной королю горожанкой без неприятностей.

      Не хватало, чтобы они выяснили, что Винаретта Браун – не мое настоящее имя. А королевская печать на моих документах – искусная подделка.

      – Пустите! – крикнула я, пытаясь отцепить от себя его руку. Не ровен час, когда доблестные служители закона очень сильно мной заинтересуются!

      Откуда-то с другого конца улицы послышался пронзительный и гневный свист. К нам бежали жандармы, дежурившие на площади.

      – Пустите! Я не хочу участвовать в ваших играх! – дергалась я, пытаясь освободиться. – Я хочу домой! У меня завтра много клиентов! Просто забудьте мое имя!

      – Что здесь происходит? – спросил суровый голос с отдышкой, приближаясь к нам со скоростью одно покашливание в секунду. – Кто нарушает общественный порядок?

      Я смотрела на отполированные пуговицы синего мундира, свисток, заблудившийся в огромных усищах, раздувшиеся щеки и съехавшую на бок шапку с пером и кокардой. Следом за свистуном подоспели остальные жандармы, окружив нас со всех сторон.

      – Мы не нарушаем общественный порядок, – послышался миролюбивый голос мужа, который с размаху прижал меня к себе. – Но если вам показалось, что мы его нарушили, я готов лично извиниться перед порядком.

      Рука в кожаной перчатке достала из внутреннего кармана туго набитое портмоне.

      – Итак, во сколько порядок оценивает понесенный ущерб? – спросил голос мужа. – Во сколько оценивается девственная тишина…

      Дитрих внезапно умолк. Вдалеке среди брюзжания карет слышался истошный крик: «Убивают!!! Помогите!!!». Крик тут же оборвался на полуслове. И на смену ему пришли пьяные песни.

      – Так, во сколько оценивается девственная тишина этого вечера? – послышался голос с неприкрытой издевкой.

      Дорогое портмоне расстегнулось, обнажая такие суммы, которые скромная швея видела только во сне.

      – О, как здесь красиво. Никогда не замечал такой красоты, – с улыбкой заметил Дитрих, демонстративно отворачиваясь от сверкающего золотом