Золотые анклавы. Наоми Новик
от обычного мира – в этом, как правило, и состоит основная цель анклава. Если устроить удобное и безопасное убежище в пустоте, реальный мир до тебя не дотянется, а значит, проще будет создавать внушительные артефакты вроде бронированного платья и избегать всяких неприятностей типа злыдней, которые пытаются сожрать твоих детей.
Впрочем, будем справедливы: если кто-то принялся уничтожать анклавы направо и налево – это была очень важная новость с точки зрения большинства магов, даже моей. Я имела существенные возражения против системы анклавов в целом и сама твердо решила не вступать ни в какой анклав, однако я отнюдь не одобряла безумного малефицера, который нарочно разрушал анклавы по всему миру, обрекая более или менее невинных людей на гибель в пустоте или среди пылающих развалин.
Тем не менее это еще не означало, что я поспешу на помощь. Сидеть здесь, в уютной тихой юрте в лесу, казалось гораздо приятнее, чем ввязываться в неприятности, хотя у юрты протекала крыша.
– Прости, но пусть Лондон сам о себе позаботится, – сказала я.
– Что, будешь порастать мхом вместе с этой халупой? – ядовито спросила Лизель. – Здесь тебе не место.
– Тебя кто-то спрашивал? – поинтересовалась я.
– Ко мне обратилась Лю, – ответила Лизель, приняв мой вопрос буквально, и широким жестом обвела юрту. – Иначе откуда бы я узнала? Мы все думали, что ты погибла вместе с Лейком.
Я уставилась на нее, чувствуя себя преданной; хотя, честно говоря, если целью Лю было найти человека, способного силой вытащить меня из ямы – и чтобы этот человек находился не на другом конце света, – она не ошиблась в выборе.
– Неужели она просила пригнать меня на помощь Лондону?
– Нет. Она сказала, что ты жива и торчишь в коммуне, где нет электричества и водопровода. Я и без нее знаю, что это глупо.
– Слушай, как тебе это удается: ты хамишь людям, которых просишь об услуге – и они тебе помогают? – спросила я, хотя и без особого пыла: скорее я была искренне удивлена.
Лизель появилась в удачное время: я все еще не могла вызвать в себе гнев, поэтому, по большей части, меня впечатлила ее наглость. Я даже не представляла, чтó, по мнению Лизель, должна была сделать – разве что вынюхать малефицера по принципу «рыбак рыбака видит издалека».
– Я не прошу тебя об услуге, – сказала Лизель. – Сегодня утром через защиту проломился чреворот. Большой. Его пока удается не пускать в зал совета, но долго они не продержатся. Как только он туда проберется – лондонскому анклаву конец. Никто не желает идти на помощь. Все боятся за себя. Ну? – воинственно закончила она, и внутренности у меня сжались в комочек, как тесто, которое мнут в миске.
Как бы я ни относилась к анклавам, но если бы лондонский анклав, один из самых больших и могущественных в мире, вместе со своими обширными запасами маны канул в брюхо чреворота, случилась бы настоящая катастрофа. Заполучив такую гигантскую трапезу, эта тварь могла достичь размеров Терпения. И, кем бы ни был