Черновед. Свежая кровь. Станислав Миллер
лечение не помогает. Они собирают консилиум, меняют лекарства – тщетно. Не существует таблетки, способной убить напасть такого рода. Не существует и скальпеля. По крайней мере, в привычном смысле слова.
Мечников по-прежнему вел повествование таким образом, что Егор не мог предсказать его кульминацию и развязку. Человек-загадка, как и его истории. Однако теперь письмена в салоне «Фольксвагена», амулеты, четки и странные иконы выглядели иначе. Как инструменты, предназначение которых осознавалось смутно.
– Что за напасть? – спросил Егор.
– Мы подбираемся к самому интересному. – Мечников мотнул головой, указывая на заднее сиденье. – Сделай одолжение, возьми книгу из сумки и пролистай ее. Почитай пару страниц, если хочешь. Сейчас можно. А я попытаюсь подобрать нужные слова так, чтобы ты не посчитал меня страдающим от старческого слабоумия.
Егор отстегнул ремень безопасности, перегнулся через сиденье и дотронулся до корешка книги. Едва ощутимая волна пронеслась от кончиков пальцев до затылка. Такая быстрая, что ее легко можно было принять за дуновение ветра или игру воображения, если бы не мурашки, отрядом высадившиеся на задней части шеи.
«Будто прошелся рядом с трансформатором», – подумал Егор, пристегиваясь ремнем безопасности обратно.
Книга лежала на коленях. Массивная, с шероховатой кожаной обложкой, на которой крупными буквами значилось: «КНИГА ТРЕВОГ». Название не предвещало ничего хорошего. Плотные страницы книги – по виду картон – на ощупь казались чем-то средним между денежной купюрой и пластиком. Почти все исписаны аккуратным мелким почерком. От книги веяло чем-то нереальным, словно ей не было места ни в этой машине, ни в этой стране, ни в этом мире.
Егор нерешительно перевернул несколько страниц. Его взору предстало изображение генеалогического древа с одной странностью: даты указывали на то, что сразу девять членов семьи умерли в один год. В верхней части страницы Егор прочитал: «Потомственное проклятие смерти».
– Возвращаемся к нашему гипотетическому семьянину. С каждым днем он страдает все сильнее, напасть не сходит. Все это грозит закончиться плохо, отвратительно и ужасно, – нахмурился Мечников, обгоняя старенькую «Ниву», неспешно следующую почти посередине дороги, – если не появится черновед. То есть ведающий о неких черных сторонах жизни. Иначе говоря, о неестественных или необъяснимых бедах, которые неожиданно случаются с самыми разными людьми. Часто того не заслуживающими.
– Вы говорите о проклятиях, – полувопросительно сказал Егор, разглядывая очередную страницу Книги Тревог.
Проклятия – вот суть, к которой так долго подбирался Мечников. Нечто зловещее, сковывающее жертву, заставляющее ее страдать или делать что-то против воли. Егор подумал, что проклятие было бы прекрасным объяснением того, почему его мать после нескольких недель или месяцев воздержания срывалась и тратила последние деньги на самое дешевое пойло. Было бы неплохо обвинить проклятие