Канун Рагнарёка. Влад Волков
сообщил Альберт. – А то за эти дни смысла не было, он сам находился в пути. Вчера должен был прибыть в один из больших городов. Они там все большие, города-королевства, – махнул он рукой. – Быть может, поступят новые распоряжения. В том числе и для вас, что передать императору, например.
– Идёмте, – согласился и мессир-чародей, – но изящную бутылочку сливового терпкого я таки с собой прихвачу, – расплылся он в довольной улыбке.
Какое-то время спустя они уже шли по святая святых главного собора Квинтесберга – сокрытой алтарной комнате для медитации первосвященника, откуда в его отсутствие доверенные лица поддерживали с ним связь. Небольшой сужающийся коридор оканчивался круглым залом с тремя другими дверьми.
По плану архитектуры, при виде сверху, это место напоминало равносторонний крест с расширяющимися концами своих ходов-комнат. Если та, по которой сюда зашли гости, являлась коридором, другие могли хранить свитки, свечи, различные благовония и огнива для розжига на особых платформах и подвесных блюдечках.
А в центральной части алтаря стояло большое серебряное зеркало. Именно через него церковь могла поддерживать связь, если знать ритуал и иметь достаточно силы. Мессир-чародей из Гедельбурга таким знанием обладал, однако серебряных церковных зеркал в Вольном Краю не водилось, приходилось уповать на письма и использовать порою иные методы.
Теперь же он мог раскрыть доверенные знания во всей красе. Ритуал со свечами был недолгим: защитные круги, групповые молитвы хором от всей троицы собравшихся, а вот пассы руками с деревянным, закрученным в спираль с пришитым поверх крестом посохом гостю дались не сразу.
Тем не менее в серебряном зеркале наконец-то возник вид крупного седого мужчины. Большой нос горбинкой, длинные пряди, заспанные серые глаза. Человек походил больше на старого воинского генерала – широкоплечий, могучий, но был облачён всё же в бело-сиреневый костюм понтифика и высокую бирюзовую митру.
– Почему меня разбудили в такую рань, доложив о мерцающем зеркале? Альберт, это вы, что ли? – раздался тягучий «слоновий» тембр слегка зевнувшего первосвященника. – Дорогой друг, какая стерлядь сегодня вас укусила?
– Так уже за полдень, друг мой, – с приветливой улыбкой и небольшим поклоном, сложив перед собой руки, ответил господин Крэшнер.
– Я прибыл под вечер, так теперь ни выспаться, ни отдохнуть, – проворчал понтифик.
Казалось, его большой нос был даже не по ту сторону стекла, а едва не вылезал сюда наружу, особенно когда тот немного покачивался и снова зевал, на этот раз уже прикрывая рот крупной ладонью с церковными кольцами. Анфиса ощутила неловкость, что из-за них ему не удалось поспать. Как никто другой сегодня, не выспавшаяся толком сама, она разделяла его боль и негодование.
– Здравствуйте, ваше высокопреосвященство! – поклонилась и она тоже. – Доброго дня вам, и пусть Творец осветит ваш путь и замысел!
– Просто «дядя Квинт»,