Пантеон оборотней. Приключения Руднева. Евгения Якушина

      О смерти Вяземского Дмитрий Николаевич сообщил Белецкому, телефонировав ему из дома Каменских ещё до приезда сыскных, однако про всё остальное – обнаруженный в бокале Руднева яд, флакон с неизвестным содержимым в руке Павла Сергеевича, таинственные предсмертные слова умирающего и не менее загадочную надпись в зимнем саду, а также исчезнувшие осколки из-под руки покойного – Руднев смог рассказать только теперь.

      Белецкий выслушал, не перебивая, а после заявил со своей извечной холодной рассудительностью:

      – Вы крепко влипли, Дмитрий Николаевич!

      – Что ты имеешь в виду? – устало спросил Руднев.

      Он понуро сидел в своем кресле, а сдерживаемые последнее несколько часов переживания выходили из него ознобом, да таким, что стучали зубы.

      – В этой трагической истории есть факт, сомнению не подлежащий, – объяснил свою мысль Белецкий. – Он заключается в том, что Павел Сергеевич желал вашей помощи в каком-то деле, имеющем отношение к государственной безопасности, и сообщить о нём он намеревался конспиративным образом. Раз он шифровался, значит, злоумышленники следили за ним. И раз они следили, они знают или скоро узнают, что именно с вами князь имел беседу незадолго до смерти и что, возможно, умирая, он успел вам что-то сказать…

      – Да ничего он мне толком не сказал!

      – Не важно! Главное, что гипотетически вы можете быть посвящены во что-то такое, за что людей не гнушаются травить на званных приёмах. Вяземского они убили. По логике вещей вы, Дмитрий Николаевич, следующий на очереди.

      – Белецкий! Умеешь же ты приободрить!

      – Этой цели я не преследовал, – невозмутимо пожал плечами управляющий.

      – В таком случае, к чему все эти твои рассуждения?

      – К тому, что вам, хотите вы того или нет, придётся разбираться с делом, которое намеревался поручить вам Павел Сергеевич. Либо вы найдёте и обезвредите злодеев, либо они доберутся до вас и убьют.

      – Знать бы ещё, что это за дело, – буркнул Руднев.

      – С выяснения этого и следует начать, – заявил в ответ Белецкий.

      Здравая рассудительность такого вывода и спокойная деловитость, с которой он был высказан, встряхнули Руднева и вернули ему способность к действию.

      – Терентьев говорил мне про разоблачение некого Курта Адлеровича Вер-Вольфа, о котором писали в газетах, – оживился он. – Мне нужно увидеть эти материалы.

      – Тогда идёмте в библиотеку, – предложил Белецкий. – Если вы мне поможете, я соберу вам всё об этом Вер-Вольфе.

      В три руки – правое запястье Белецкого было всё ещё в повязке – они перебрали подборку газет за последний месяц и сложили общую картину заговора и его разоблачения.

      История выходила какая-то до нелепости странная и надуманная, будто в дешёвом романе, но тем не менее