Тайна желтой комнаты. Гастон Леру
прийти к выводу, что это не он украл револьвер папаши Жака…
– На чердаке нет других следов, кроме следов папаши Жака, – сказал судья, многозначительно покачав головой. Потом, решив, видно, развить свою мысль, добавил: – Папаша Жак находился в лаборатории с господином Станжерсоном. Его счастье…
– В таком случае какова же роль револьвера папаши Жака в этой драме? Ведь, насколько я понимаю, это оружие ранило вовсе не мадемуазель Станжерсон, а убийцу…
Не ответив на этот, видимо, затруднительный для него вопрос, господин де Марке сообщил нам, что обнаружены обе пули: одна – в той самой стене Желтой комнаты, где остался отпечаток окровавленной руки, руки мужчины, другая – в потолке.
– О-о! В потолке! – тихонько повторил Рультабий. – В самом деле, в потолке! Любопытно, весьма любопытно… В потолке!..
Весь остаток пути он молча курил, выпуская бесконечные кольца дыма. Когда мы прибыли в Эпине-сюр-Орж, я вынужден был хлопнуть его по плечу, чтобы вывести из задумчивости и заставить спуститься с облаков на землю, а точнее – на перрон.
Там судебный следователь с секретарем поспешили распрощаться с нами, всячески давая понять, что мы им порядком надоели, затем торопливо сели в дожидавшийся их кабриолет и укатили.
– Сколько времени потребуется, чтобы добраться отсюда пешком до замка Гландье? – спросил Рультабий у железнодорожного служащего.
– Часа полтора, а если не торопясь, то и все два, – ответил тот.
Рультабий взглянул на небо и, верно, счел погоду благоприятной для себя, да и для меня, пожалуй, тоже, ибо, взяв меня под руку, сказал:
– Пошли!.. Мне необходимо пройтись.
– Ну как? – спросил я его. – Дело распутывается?
– О! – молвил он. – Какое там распутывается!.. Запуталось еще больше, чем прежде! Правда, у меня есть идея.
– Какая?
– О! Пока ничего не могу сказать… Моя идея – это вопрос жизни и смерти, по крайней мере, для двух людей.
– Вы полагаете, тут были сообщники?
– Нет, не думаю…
Некоторое время мы молчали, потом он снова заговорил:
– Какая удача, что мы встретились с судебным следователем и его секретарем… Ну что я вам говорил насчет револьвера?
Сунув руки в карманы, он шел опустив голову и тихонько насвистывал. Потом я услышал, как он прошептал:
– Бедная женщина!..
– Вы жалеете мадемуазель Станжерсон?
– Да, это необычайно благородная женщина, она достойна всяческого сожаления!.. У нее сильный, очень сильный характер. Так мне кажется… Так мне кажется…
– Стало быть, вы знакомы с мадемуазель Станжерсон?
– Нет, вовсе не знаком… Я видел ее один только раз.
– Почему же вы говорите, что у нее сильный характер?
– Потому что она сумела противостоять убийце и храбро защищалась, а главное… Главное, из-за пули в потолке.
Я смотрел на Рультабия, мысленно задаваясь вопросом: уж не считает ли он меня за совершенного идиота? А может,