Маленькие женщины. Луиза Мэй Олкотт
было так страшно распаковывать свёртки, когда вы все сидели и смотрели, как я это делаю, – сказала Бет, готовившая к ужину подсушенные хлебцы: она подрумянивала над огнём ломтики хлеба и – вместе с ними – собственные щёки.
– Только пусть маменька думает, что мы покупаем что-то для самих себя, тогда всё это будет для неё сюрпризом. Придётся пойти за покупками завтра днём, Мег. Столько всего надо сделать, чтобы подготовить нашу пьесу к рождественскому вечеру, – сказала Джо, теперь шагавшая взад-вперёд по комнате, заложив руки за спину и задрав кверху нос.
– Это будет последнее, что я берусь играть на сцене. Я уже не маленькая – я слишком взрослая для таких игр, – заявила вдруг Мег, которая, однако, оставалась ещё достаточно ребёнком, чтобы участвовать в весёлых играх с переодеванием.
– А я уверена, что не в последний. Ты не перестанешь играть, пока можешь шествовать на виду у всех в длинном белом платье, с рассыпавшимися по плечам волосами и в «драгоценностях» из золотой бумаги. Ты у нас – самая лучшая актриса, и если ты уйдёшь со сцены, придёт всему конец, – сказала Джо. – Надо сегодня вечером ещё порепетировать. Иди-ка сюда, Эми, повторим сцену с обмороком, а то ты в ней неподвижна, как чурбан.
– Что же я могу с этим поделать? Я ведь никогда не видела, как падают в обморок, и вовсе не жажду оказаться вся в синяках, грохаясь плашмя на пол, как это делаешь ты. Если я смогу упасть… слегка – я это сделаю, если нет – я грациозно упаду в кресло. И мне всё равно, бросится на меня Хьюго с пистолетом или нет, – ответствовала Эми, не слишком высоко одарённая драматическим талантом, но избранная в актрисы потому, что была мала и злодей играемой пьесы мог легко унести её, громко вопящую, прочь.
– Тогда сделай вот как. Сложи, как в молитве, руки и, шатаясь, иди по комнате с отчаянным криком: «Родриго, спаси! Родриго, спаси меня!» – И Джо двинулась прочь, с мелодраматическими восклицаниями, которые и правда звучали довольно волнующе.
Эми последовала её примеру, но выставила перед собой негнущиеся руки и пошла по комнате, как-то механически подёргиваясь, будто заводная кукла, а её охи и ахи звучали так, словно в неё всаживают булавки, одну за другой, и она кричит не от мучительного страха, а от неожиданных уколов. Джо издала стон отчаяния, Мег рассмеялась, нисколько не скрываясь, а у Бет подгорел ломтик хлеба, пока она с интересом наблюдала эту забавную сцену.
– Бесполезно! – произнесла Джо. – Когда придёт время, постарайся сыграть как можно лучше, а если кто-то из зрителей засмеётся, я не виновата! Теперь ты, Мег.
Дальше всё пошло вполне гладко, так как дон Педро без сучка и задоринки бросил вызов окружающему миру, хотя вызов этот занял целых две страницы. Ведьма по имени Агарь прохрипела – с судьбоносным результатом – ужасающее заклинание над кипящим котлом, полным отвратительных жаб. Родриго мужественно разорвал на куски свои тяжкие цепи, а Хьюго, мучимый совестью, выпил мышьяк и умер, с безумным предсмертным «ха-ха-ха!».
– Это наша самая лучшая пьеса из всех, – заключила Мег, когда мёртвый злодей принял сидячее положение и потёр ушибленные локти.
– Не