Байесовская игра. Стелла Фракта
приветствия бросил я.
Из-за поворота вышел Дитрих Фогель. В носу у него был ватный тампон.
– Я у тебя хотел спросить, – так же недовольно отозвался он.
Фогель засунул руку за пазуху, достал оттуда конверт и отдал его мне. Когда я доставал бумагу, в пояснице вновь заныло – от того, что вдалеке, фантомным эхом, сквозь множество стен и переходов, раздался отголосок собачьего лая.
Список контрагентов – заверенный нотариусом документ, составленный в трех экземплярах, с пометкой, что одна копия должна быть направлена в прокуратуру в случае смерти составителя.
– Дай зажигалку, – сказал я.
Пока я засовывал документ обратно в конверт, Фогель рылся в карманах.
– Ты больной, – скривился он.
– У него ничего нет.
– Бек убьет нас.
– Как и Бюхнер. Это блеф.
– Может, ты тоже с ним в сговоре.
– Закрой пасть.
Я отобрал у него зажигалку и щелкнул затвором. Бумага не сразу загорелась, бумага была плотной, запах гари и дыма был неприятным… Жечь что-то в подвале без хорошей вентиляции – плохая идея.
– А если…
– Не если, – оборвал его я. – Кто еще видел письмо?
– Бюхнер. И Бек. И Краус. И…
– Ясно.
– Чего тебе ясно?
Конверт уже полыхал в моей руке, пальцам было горячо, пламя было вертикальное, какое-то неправдоподобно яростное, оно поглощало весь кислород подземного коридора. Голова будто уже начала кружиться – от асфиксии. Фогель таращился на горящую бумагу как завороженный.
Я вдруг захотел поджечь этот несчастный ангар вместе со всеми, кто внутри.
– Ты ничего не видел, они тоже ничего не видели, – заявил я. – Всего три имени – включая прокурора. Не заставляй меня тебе объяснять.
– Ты больной, – повторил он.
– Сколько времени прошло?
Фогель замялся. Если он солжет, я засуну остаток конверта – от которого у меня точно уже останется ожог – ему в глотку.
– Три дня.
– Три дня?!
Мой голос был похож на гром, Фогель вздрогнул и поморщился. Клочок бумаги выпал из руки и с шипением задымился на каменном полу.
– Три, сука, дня?!
– Не ори!
Я сделал шаг навстречу, Фогель продолжал стоять на месте. Я слышал приближение шагов, я не мог собрать картину воедино, пазл распадался – но решение нужно было принимать незамедлительно.
– Мы пробивали каждого, – начал он, – мы проверяли…
– Я помню каждого в лицо! Что тут проверять?! Каждого за все эти гребаные шесть лет! Я помню их домашние адреса и имена детей! Три дня – можно было с каждого собрать по расписке, каждого запугать, что мы сожжем их гребаные магазины! Поставщики и продавцы! Что я теперь сделаю, если вы упустили три дня?!
Зачем в документе поставлена сегодняшняя – вчерашняя – дата? Что за уловки? Я надеялся, прошло всего несколько часов…
Шантаж для