Королевство прекрасных дам. Грустная сказка. Виктор Гитин
нет ли во взглядах ненависти. Он видел и отмечал для себя всё: кто из присутствующих отвлекается от выражения почтения в его адрес на посторонние предметы или того хуже тайные перешёптывания с окружающими.
На Короле была модная, но не броская одежда. Он был строен и подтянут. В осанке и фигуре чувствовалась хорошая физическая закалка прошлых лет. Поэтому Его Величество всегда на окружающих производил впечатление волевого мужчины. Этакий альфа-самец в годах. Монарх любил себя и своё тело. Он даже часто демонстрировал свой оголённый торс придворным во время прогулок на природе. Ему нравились восхищённые взгляды не только женщин, но и мужчин. Его тело с годами не потеряло спортивных форм и ему было чем хвастаться перед окружающими. Особенно это было важно для пробуждения симпатий у народа. Почему-то у многих людей больше доверия вызывают сильные, чем умные. И нравятся обычно больше волевые, чем добрые и честные. Ведь доброта часто вообще воспринимается как слабость. А излишняя грамотность и образованность, как зазнайство и нескромность.
Но замершие в трепетном почтении придворные зря старались в этот раз получить от Короля милость явного внимания. Он прошёл по коридору, не отметив никого ни взглядом, ни улыбкой приветствия. Огромные массивные двери тронного зала бесшумно отворились перед самодержцем и столь же тихо закрылись после его ухода.
Теперь и мелкие и крупные сановники могли выпрямиться, облегчённо вздохнуть и продолжить свои делишки на поприще так называемой большой политики.
Тайный Советник, Прокурор и Политик в томлении ожидали появления Короля в тронном зале. Они предусмотрительно удалили за дверь стражников Шора и Люка. Представителям власти обсуждение дел во благо народа всегда удобнее проводить в отсутствие народа. Народ в королевстве считался помехой демократическому процессу принятия чиновничьих решений в интересах людей.
Политик неуклюже переминался с ноги на ногу у ступенек трона и молча, блуждающим взглядом осматривал уже давно знакомый интерьер помещения. Ему было откровенно скучно и муторно то ли от безделья, то ли от отсутствия внимания к своей персоне. За долгие годы публичности он так привык быть на виду, выступать и красоваться, что сейчас вынужденное томление явно тяготило его суетливую и беспокойную натуру.
Прокурор наоборот был, как обычно, угрюм и замкнут. Он как столп стоял перед самым троном, уставившись тяжёлым взглядом в пол. Казалось, там, в аляповатом узоре камня, он хотел рассмотреть какой-нибудь намёк на преступление или даже заговор, чтобы потом вплотную заняться его расследованием. Жизнь без злодеяний и правонарушений казалась главному блюстителю закона бессмысленной и никчёмной. Но найти основания для подозрений на полу, видимо не получалось. Поэтому периодически Прокурор тяжело вздыхал, но продолжал упорно рассматривать до деталей известный