Молот империи. Часть 2. Никита Киров
зачем он вылил бутылку? А чтобы никто не понял, что там снотворное. Лысый охранник храпел, а седеющий толстяк нашёл нужный ключ от ригги, загнутую трубку с обточенным кончиком и пошёл в ангар.
Я сделал знак Келвину, чтобы он стоял на месте. Сам начал крастся следом за этим доморощенным диверсантом. Толстяк открыл калитку в больших воротах ангара, достал фонарь и вошёл внутрь. На плече у него висела брезентовая зелёная сумка, очень тяжёлая, судя по тому, как оттягивала ремень.
Кажется, знаю, что он хочет делать. Хочет испортить нам всем завтрашний день. Толстяк начал бродить возле моего шагохода.
Ему очень не понравилась моя пломба, кусочек свинца на проволочке, который я опечатывал специальным инструментом. Нашёл эти клещи в ригге, там выбит номер, так что подделать он не сможет. Но всё же он решил открыть замок.
Ага, пробуй ещё, ключ-то я оставил совсем другой.
– Вот же гадина, – толстяк почесал затылок и выключил фонарь. – И что мне делать?
Так, взять его прямо там, в ангаре? Темно, а я плохо вижу в темноте. Ещё получу нож или пулю. Позвать на помощь Келвина? Парень может пострадать, да я и ему не до конца доверяю, как, например, Марку или, с натяжкой, Яну. Их я видел в бою дважды, а Келвина всего раз.
Подожду на выходе. Расстегнул рукава, но цепь пока не вызывал. Смогу схватить и так.
Какой-то шум раздался в кустах у будки охраны. Я же сказал ему сидеть на месте.
Толстяк тем временем быстро пошёл на выход. Я затаился у калитки. Он прошёл мимо меня и не заметил.
Я заскочил на него сзади и сдавил ему пухлую шею.
– Ну и что ты забыл в моём шагоходе?! – равкнул я.
– Нет, пожалуйста! – прохрипел он. – Меня заставили. Прошу. Я всё расскажу!
Вот даже как? Но хватку я пока не расслаблял, вдруг это уловка. Диверсант дёргался, хрипло дышал. Но пытался разжать хватку только правой рукой. Что-то хочет сделать левой. Не нравится мне это.
А потом вдруг дёрнулся особенно сильно и впечатал меня в ворота ангара. Я едва удержался, чтобы не разжать хватку. Пришлось звать цепи. Звенья обхватили его за горло и сдавили.
Толстяк зарычал и резко поднял правую ногу вперёд.
Упали на землю, и я выпустил его. Цепь грохнулась на землю, а я сильно стукнулся затылком, Дышать было трудно, когда такая туша оказалась сверху. Он начал вставать, но я пнул его в ногу, и толстяк снова завалился. Я замахнулся цепью, которая уже вовсю светилась красным.
А он точно не трус. Целился в меня из чего-то маленького. Но я не присматривался, а прыгнул в сторону и ударил его цепью.
Выстрел совсем тихий, но слышно отчётливо. Он застонал от боли, куртка на его плече продралась до кожи. Я замахнулся цепью снова, но враг, несмотря на сильную боль, смог прицелиться…
И загорелся! Вспыхнул, как спичка.
– Горю! – он начал размахивать руками, выронив оружие.
Жар пламени едва не обжёг мне лицо. Толстяк начал бегать. Сначала у него загорелась спина, потом руки. Он куда-то побежал.
– Что это? – раздался вскрик из кустов. Келвин Рэгвард поднялся,