Мир ярче с тобой. Сборник рассказов. Ирина Стахеева
неприятно, конечно, когда воровкой называют, – стала втягиваться в беседу Прокофьевна, – у меня ещё в детстве случай был. Копались мы в песочнице с мальчиком одним. После войны, сама знаешь, не только игрушек – хлеба не доставало. А у него были самые настоящие детские ведро и лопатка. Не такие как сейчас пластмассовые, а железные. На боку ведра цветочек был нарисован. Ну и забыл мальчик свои игрушки в песочнице, а я видела это и не сказала. И, разумеется, потом находку домой забрала.
Вечером дома играю в уголочке с ведёрком, а родители увидели и давай вытягивать: «Что такое? Откуда взяла? Кто хозяин?» И когда всё выяснили, отправили отдавать игрушки – сумела присвоить, умей и вернуть. Стыдно, страшно, темнеть начало, я маленькая, а родители ни в какую. Выставили меня за дверь – иди, отдавай. Я реву, несу ведро в соседний двор. Только всё равно сил не хватило признаться. Подошла я к квартире мальчика, поставила ведро с лопаткой перед дверью, постучалась и убежала. На следующий день мальчик опять копался в песочнице с ведром, только я с ним больше не играла. А вот ещё случай был…
– Ох-охонюшки! – вздохнула Варвара Матвеевна, – ладно, я пойду. А то с утра маковой росинки во рту не было.
– Хорошо. Я тебе в следующий раз расскажу, – и Прокофьевна опять вытянула ноги и закрыла глаза.
Вернувшемуся вечером с дежурства мужу баба Варя рассказала о своих злоключениях.
– Я уж думала, днём таджики будут ходить, попрошайничать по квартирам. Но и те сегодня не пришли. Как ты думаешь, может и вправду, завтра сходить в магазин, отдать булку? Ведь не звери же они, авось войдут в моё положение?
– Успокойся, Матвеевна, и съешь свою булку, а не хочешь – так мне дай. Сегодня они её уже списали, а завтра, если её понесёшь, у них перерасход случится, в смысле – излишки.
– Нет!!! Господь с тобой! Чем ворованным питаться, лучше я её голубям искрошу, как нищие на паперти.
– Ну, кроши. Майся дурью. Надо же чем-то развлекаться на пенсии, – и муж после ужина пошёл дремать перед телевизором.
Помыв посуду, Варвара Матвеевна села рядом с плюшкой, пригорюнившись. Потом какая-то решительная мысль осенила её морщинистое лицо. Посмотрев на часы, и по храпу, раздававшемуся из зала, убедившись, что муж спит, она положила в тряпичную сумку булку, кошелёк, и прямо в домашнем халате вышла на улицу.
Вечером солнце уже не пекло, но жара ещё не спала. Стрижи, вереща, нарезали над головой последние круги, прежде чем вернуться на ночь к своим птенцам. До закрытия магазина оставалось двадцать минут, когда Варвара Матвеевна зашла туда. Пройдя внутрь, она подошла к хлебным полкам уже не отличавшимся большим изобилием. С минуту она постояла, а затем направилась к кассе.
Других покупателей не было. Кассир даже не стала прерывать разговор по мобильнику, когда перед ней предстала пожилая женщина, и молча выложила «московскую плюшку». Пробив товар, девушка взяла 12.40 и отдала чек покупательнице. Через несколько минут магазин закрывался, но рабочий день кассира заканчивался ещё не скоро. Впереди ее