Измена. Я (не) буду верным. Валерия Сказочная
и открываю нижний шкафчик, за которым мусорка стоит. Выбрасываю и уже собираюсь закрыть, как взгляд цепляется за что-то знакомое. И я, блять, уже знаю, за что именно. Поверить только не могу.
Автоматически сбрасываю отца Софы, толком не сознавая, распрощался с ним или нет. Тот вроде округлял разговор… Но похер. На всё похер, кроме того, что я на этот раз отчётливо вижу, что в мусорке. Мой вчерашний подарок. Ювелирный комплект, который выбирал чуть ли не с трепетом, представляя, как он будет на жене смотреться.
Леденею и, наверное, даже не шевелюсь. Застываю возле чёртовой мусорки. Это уже слишком.
Софа там ходит, что-то делает – и только это, наконец, выводит из оцепенения. Смотрю на неё, пристально, толком не дыша. Хочется взять её за плечи и встряхнуть хорошенько, спросить, что происходит. А ещё больше хочется просто рывком к себе дёрнуть и впиться в губы своими, не оставлять в покое, пока снова не будет отклика.
Но вместо этого я просто смотрю на неё безотрывно, не представляя, что делать. Софа там спокойно себе воду наливает, будто и не чувствует моего взгляда. Так рядом вроде бы и такая далёкая при этом. Не хочу её терять. Не могу.
Но, чёрт возьми, вижу же, что Софа не со мной сейчас. Закрытая напрочь. И в каждом её движении сквозит решимость взять вещи и захлопнуть за собой дверь. Я, блять, не понимаю, откуда у меня такое ощущение, но оно пробирает полностью. До паники, причём похлеще той, что была вчера. Смотрю ей в лицо, словно запоминая или будто даже видя в первый раз. Такая миловидная, хорошенькая, светлая девочка…
Отчаяние выливается в досаду. И даже в злость.
– Мне тоже выбросить твой подарок? – рычу неожиданно даже для себя.
Софа даже не вздрагивает.
– Если хочешь, – тихо говорит, абсолютно не удивляясь моему выпаду.
Вот только взгляд от меня прячет. А я уже чуть не задыхаюсь от всего этого разом. Не вывожу. Затапливает стрёмным чувством, что ещё чуть-чуть – и потеряю её навсегда.
– Какого чёрта ты выбросила мой? – наезжаю на неё, пытаюсь встряхнуть хотя бы словами. Нарываюсь. – Тебе ещё вчера нравилось. Только потому, что боишься забеременеть? Что за истерика, Соф? Ты никогда так себя не вела.
Сам не знаю, чего добиваюсь. Но хотя бы взгляда её получается. Жена смотрит исподлобья, вроде бы по-злому, но в то же время и уязвимо как-то. Чуть ли не ребёнком неожиданно кажется, потерянным и ранимым.
– А что, ты меня не любой любишь? – при этом огрызается ядовито. – Только удобной?
Вызов в её словах, причём такой, будто Софа уверена в своей правоте. Хотя она может обвинять меня в чём угодно, но только не в этом. Я всегда за компромиссы и о жене забочусь, как о её нуждах и чувствах. У нас точно нет такого, чтобы всё вертелось вокруг меня и в угоду мне.
Хмурюсь.
– Не знаю, каких феминистических бредней ты начиталась в интернете, про репродуктивное насилие или абьюзеров, но приди в себя, пожалуйста. Ты вчера была не против ребёнка. Передумала – ладно, я не заставляю. Шарахаться меня и выбрасывать мои подарки зачем?
Софа