Жизнь по краю. Ася Кефэ
в том, чтобы наградить маленького мальчика непосильными для него страданиями? Зачем Богу это было надо? То, что говорила когда-то его матушка о Боге, о царствии господнем и о том, что все люди могут радоваться и быть счастливыми, сейчас воспринималось им как злая насмешка. Эти разговоры – всего лишь фантазии больного воображения его матери…
Тогда, в детстве, маленький Павел любил слушать рассказы матери о прекрасных девушках и юношах, которые живут на облаках, о том, как все там счастливы, ходят в таких же прекрасных одеждах, которые рисует его мать. Они смеются, танцуют, наслаждаются друг другом… Павел тогда не понимал, что значит наслаждаться друг другом. Уплетая зефир и запивая его теплым молоком, он думал, что это и есть то самое наслаждение, о котором рассказывала его мать.
И все же детские воспоминания оставили след в его душе. Он научился видеть во всем свой смысл и верить, что ничего в жизни не бывает просто так. И если, к примеру, к нему обращались с просьбой помочь на восстановление или ремонт Храма – он всегда помогал. Пусть он в рай и не верил, а вот панихиду по рабе Божьей Ольге заказывал всегда, да и о здравии раба Божьего Павел тоже не забывал упомянуть. Мало ли, вдруг поможет. Он давно решил для себя, что жизнь – это то, что есть здесь и сейчас: мгновение, миг. Этот миг в земной жизни может быть значительно слаще, чем неизвестная райская жизнь потом. И не факт, что эта райская жизнь когда-то наступит.… Со временем он стал поклоняться своей религии – религии наслаждения. Он по крупицам создавал свой мир и устанавливал в нем свои порядки: все, что его окружает, должно доставлять удовольствие, начиная от ткани на его пиджаке, заканчивая теми развлечениями, о которых не каждому расскажешь.
– Мы в офис, – сказал водителю Павел. Все должно идти по плану, несмотря ни на что.
Глава 3
Сегодня Анна не торопилась. Она заранее отпустила домработницу и была дома одна. Ей некуда было спешить сегодня, ее наполняло какое-то неясное чувство.… Нет, не спокойствия, как было б свойственно человеку, получившему результат, который он ожидал получить. Это было что-то иное. Если бы ее сейчас спросили о ее состоянии, она бы, наверное, ответила – «нормальное». И это тоже было бы правдой. Особенность такой правды заключается в том, что «нормально» для каждого означает что-то свое: нормально может означать, что все хорошо, а может, что все плохо, но я держусь.
Как и многим, Анне было свойственно периодически впадать в состояние прострации, где непонятно, что хочется, что радует, а что огорчает. Как будто просто грустно или просто пусто, или просто то состояние, когда жалко всех и вся. Ну и, конечно же, в таком состоянии в первую очередь жаль саму себя. Когда Анна чувствовала приближение этого состояния, она пряталась туда, где могла находиться какое-то время без всяких мыслей. Это место было ее пустотой. Здесь она скрывалась, чтобы окружающие не видели ее переживаний. И хотя у нее было немного близких людей, от которых нужно было что-то утаивать, она убегала туда, где