Амалия. Перекроить судьбу. Анна Дант
евоный где? Почему одна шлындаешь?
– Нет папаши, – растерянно произнесла, невольно подавшись назад от такой напористой грубости. – Одна я.
– Вообще одна? – хозяйка дома сложила руки на груди и окинула меня взглядом. – Ублюдка, значит, нагуляла? А сюда зачем пришла? Увеселительных домов здесь нет.
– Я не увеселительный дом ищу, а место, где смогу жить с сыном, – тихо произнесла я. – Если не хотите меня пускать, то хотя бы подскажите, к кому я могу обратиться за помощью?
– Девку гулящую в дом к себе запустить! Ну, насмешила! – женщина громко рассмеялась, запрокинув голову и обнажив желтые зубы. – Ни одна хозяйка не пустит тебя в дом, если только к Василу пойдёшь. Он мужик одинокий, ласки женской давно не пробовал, авось и сможешь ночь переждать, расплатившись особыми услугами.
Чтобы не расплакаться у неё на глазах, я развернулась и вышла из дома, низко опустив голову.
Нелюди! Ладно я, но неужели кроху не жалко? Он ведь только родился!
Прикусив губу до боли, чтобы прийти в себя и не дать слезам волю, я решительно тряхнула головой.
Ничего! Скорее всего, эта тётка обычная склочница, которую не любит вся деревня. В другом доме мне обязательно помогут.
Но ни во второй, ни в третий меня не пустили. В четвёртом я сказала, что замужем, просто супруг мой ещё не приехал… Но потребовали показать плечо, а после с силой вытолкнули за дверь.
Я упала, больно ударившись коленями. Чудом не уронила корзину, уперевшись в землю одной рукой. Подняв голову, заметила, что на крик уже собралась толпа. Кто с любопытством, а кто и с нескрываемым омерзением разглядывал меня.
Не выдержав, поднялась с земли и пошла прочь, украдкой вытирая катившиеся слёзы.
Звери… Нелюди… Я думала, что на Земле народ чёрствый, но оказалось, что есть ещё хуже. Выйдя из деревни, я свернула с дороги и села возле стога сена, спрятавшись от чужих глаз. Сжимая кулаки в бессильной злобе, я горько плакала, прижав к груди корзину с ребёнком.
Может, повитуха была права? Может, надо было оставить малыша?
Нет… пусть малыш и не мой, но я его родила, я взяла в руки впервые, я его кормлю грудью. А мамы родной нет, погибла из-за жестокости и несправедливости этого мира.
– Ну, будет тебе слёзы лить, – раздалось сбоку.
Подняв глаза, я увидела невысокого мужчину с пышными усами и лысеющей головой.
– Я сейчас уйду, дайте мне пару минут, – попросила я, привставая.
– И куда пойдёшь? Скоро стемнеет, а до ближайшей деревни часов пять пути. Волков не боишься?
– Боюсь, – тихо призналась я. – Но и здесь мне никто не поможет.
– Почему никто? – удивился мужичок. – Пошли со мной. Дом небольшой, переночевать места хватит. Васил меня зови.
Я только намеревалась встать, как тут же села обратно, хмуро глядя на мужчину.
– Я не предоставляю услуг непристойного характера, – сразу обозначила я и, насупившись, опустила голову.
– Непристойности мне и не нужны, а баб не слушай. Эти курицы только и умеют,