В паутине лжи. Наталья Масальская

      – Да, наверное, так и есть, – проговорил Борис, обдумывая, как исправить положение. – Любишь музыку? – спросил он, кивнув на лежащий на кровати черный футляр.

      Губы девочки искривила брезгливая усмешка.

      – Обожаю, – с наигранной веселостью ответила она.

      Бориса обескуражила перемена в поведении Ксюши. Эта злая напускная веселость, которую он много раз слышал в голосе Ани, видел в резких нервных движениях рук, кривящейся на лице бесноватой улыбке. Словно внутренняя неудовлетворенность, почуяв свободу, выглядывала из ее глаз, опаляя окружающих лихорадочным жаром приближающейся истерики.

      – Тебя кто-то обидел? – спросил он.

      Перекошенные злорадством черты лица расслабились, и она, ссутулившись, уставилась перед собой.

      – Вам никогда не казалось, что вы в клетке? – совершенно безэмоционально спросила она в пустоту. – Дом – клетка, школа – клетка, вся жизнь – лабиринт из клеток, выхода из которого нет. Тебе говорят: он точно есть, нужно приложить усилия, перетерпеть, просто захотеть. А вся правда в том, что еще никто его не нашел – выход, – она подняла на Бориса глаза.

      По ее взгляду было видно, она ждет не ответа, а лишь немого признания собственной правоты. Она удовлетворенно отвернулась. Борис не мог ей возразить. Не знал как. Он тоже много лет искал этот выход. Но, в отличие от Ксюши, не мог признаться в этом вслух.

      – Мне нечего вам сказать. Простите, – вдруг совершенно спокойно сказала она и направилась к выходу, давая понять, что разговор окончен.

      Борис ехал домой и всё думал о Ксюше. Она хотела услышать от него слово, а услышала привычную ей тишину. Сейчас, когда она не слышит его, он горячо соглашался с ней: и с клеткой, и с безразличием этой сраной жизни. В ней не так много правды: песня, под которую ты в первый раз пригласил на танец понравившуюся девочку. Воспоминание о запахе волос любимой женщины, чувство пронзительного страха и робкой радости, когда она сообщает тебе, что ждет ребенка. Именно в этот момент ты чувствуешь движение жизни, слышишь, как поворачиваются ее колесики, понимаешь, что уже никогда не будет, как раньше. И только сейчас Борис понял, что в тот момент слышал поворот невидимого ключа, открывающего металлическую дверь. Мы все мечтаем о свободе, а получив ее, замираем в ужасе, не зная, что с ней делать. Мы не умеем жить без клетки, вот в чем парадокс жизни. Борис чувствовал душную слабость. Постоянно передергивал плечами, будто хотел стряхнуть ее с себя. Ему вдруг стало тесно в собственном теле. Словно он силился выпрыгнуть из объятого пламенем сердца.