Слезы ангелов. А. Норди
сомкнувшего руки на ее шее…
– Нео, выключи запись, – приказ Астер своему голосовому помощнику.
Экран медиавизора погрузился во мрак. Джой посмотрела на Астера, ища в его взгляде поддержку и понимание.
– Астер, как все это объяснить?
– Я не знаю. – Он развел руками. – Какой-то глюк нейромодуля или эмолайзера. Наверное, во время выгрузки воспоминания о твоем кошмаре каким-то образом проникли в запись эмоций.
– Я не это имею в виду.
Джой опустила голову, спрятав лицо за прядями волос: глаза защипало от предательских слез, но она не хотела разрыдаться при Астере. Немного успокоившись, она проговорила:
– Я не понимаю, почему этот кошмар навязчиво снится мне каждую ночь в течение двух недель!
Кажется, еще чуть-чуть, и ее голос сорвался бы на крик. Или жалобный стон. Заметив нахмуренный взгляд Астера, Джой постаралась взять себя в руки. Нужно держать эмоции под контролем, уметь различать их и отгонять прочь ненужные чувства. В конце концов, этому ее учили с детства, ведь она – высококвалифицированный тренированный сенсор.
– Кошмар с самого начала снится тебе в таком виде? – спросил Астер.
– Не совсем. – Джой мотнула головой. – Сюжет всегда один и тот же: я оказываюсь на дороге среди заброшенных зданий, за мной гонится убийца, он душит меня, и я просыпаюсь. Но в первые дни кошмар был словно «размытым», если можно так сказать. И лишь затем, спустя время, с каждой ночью он становился все более подробным: появлялись новые детали, вроде трещин на асфальте, яркой луны в небе или осколков разбитых стекол на полу комнаты, в которой я прячусь. – Джой замолчала, пытаясь подобрать нужное сравнение. – Этот кошмарный сон – словно сигнал, пробивающийся откуда-то издалека. В последнюю ночь он стал особенно интенсивным. Невыносимо сильным.
Астер подвинулся ближе к Джой, взял ее за руку.
– Слушай, может, все дело в том, что вся эта шумиха об исчезнувших сенсорках негативно на тебя повлияла? – Астер заглянул ей в лицо. – Клоны твоей генерации отличаются особой чувствительностью. Вероятно, ты просто близко к сердцу восприняла информацию о пропавших девушках, и твое подсознание обработало эти переживания в виде навязчивого кошмара.
– Возможно. – Джой поджала губы. – Хотя я не могу сказать, что слишком пристально следила за новостями об исчезнувших сенсорках. – Она убрала руку из ладони Астера и, сжав кулаки, твердо сказала: – В одном я уверена точно: в этом сне я – это не я.
Астер в недоумении моргнул:
– То есть? Ты же говоришь, что это твой кошмар.
– Верно. Но во сне – это не я. – Джой беспомощно улыбнулась. – Я не знаю, как это объяснить. Словно… Я не являюсь героиней этого кошмара.
Астер нахмурился:
– По-моему, когда мы видим себя во снах, мы всегда осознаем себя главными героями. Причем без разницы, в каком облике или возрасте мы себе снимся. – Он хмыкнул. – Например, однажды мне приснилось, что я был дельфином, но при этом я четко осознавал, что внутри сна