Линия жизни. Ирина Владимировна Шестакова
не покладая рук. За веру Христову в тюрьме сидел и сёстры его. Он закалил характер-то свой и не обозлился, а мудрость приобрёл. Его послушать, одно удовольствие. Это я вот такая деревенская досталась ему, на язык не сдержанная. И то он терпит меня, пальцем ни разу не тронул и не обозвал.
А ведь как его сёстры тоже против меня настраивали! А дети пошли? Ведь грешна я. Как Маринка с Колькой родились, тобой задумала аборт сделать. В больницу пришла, записалась. А дома вижу сон страшный перед этим тёмным делом, что задумала. В холодном поту проснулась и решила, сколько Бог даст детей, столько и рожу.
Я замуж-то в двадцать пять вышла, а отцу твоему уже за тридцать далеко было. Мамка моя возле себя меня держала и не отпускала. А ведь был до папки у меня жених-то … Да уехал далеко, не дождавшись меня. А когда папка твой к нам приехал, тут я уж мать ослушалась и ушла от неё.
Так что Любка иногда упрямство на пользу, а иногда нет. Отец твой надёжный мужик и сразу я это почуяла. А Вадька твой телок. Кудри чёрные развесил и слушает всех подряд. Своё жильё вам нужно, своё. Если уж и тогда он будет дурить, то значит жизнь у вас не сложится.
–Я не хочу к ним возвращаться, ма – Люба прижалась к матери. Впервые она так по доброму разговаривала и была так откровенна. Значит любит её, Любу-то? Переживает?
–Ну и нечего. Выпишут, домой тебя заберу. А Вадьке условие поставь. Пусть ищет жильё и живите отдельно. Я ссуду даже в госбанке возьму сама, чтоб помочь вам.
Самочувствие Любы улучшилось, анализы пришли в норму. Вадька за это время даже ни разу её больше не навестил и Люба вернулась домой, к матери. Зато Галька приехавшая из Золотовки, сразу примчалась в гости к подружке и сообщила, что про неё разносят по всей деревне Прудниковы.
–Таз мол со своей срамотой ты под кроватью оставила и не вылила после себя! Там насочиняли уже дальше некуда!
Люба разволновалась, покраснела от стыда. Как же так! Почему Вадька позволяет о своей жене такие сплетни разносить?
–Ой паразиты, а! Ах нелюди собачьи! – ругалась Нина Игнатьевна – чтоб Любка ноги твоей там боле не было. Пропади он пропадом этот твой Вадька! Сами воспитаем и вытянем.
Вадька приехал ближе к родам и они с Любой помирились. Он склонил свою повинную голову и чуть ли не слёзно прощения просил.
–Славка завёл меня, прости! И что не девушкой тебя взял, и что не от меня ты беременна. Здесь якобы в посёлке нагуляла, а за меня быстрей замуж выскочила, позор скрыть.
Люба дар речи на мгновение потеряла и хотела уже в кудри мужа вцепиться от злости.
–Но ты ведь сам знаешь, что неправда это! Первый ты у меня! Первый! Неужели не понял? А ребёнок? Ты что, из богатого семейства, чтоб я навязывалась тебе? – кричала Люба. Они в доме были одни. Отец на работе, мать на рынок ушла. А младшие брат и сестра Любы, гонялись на великах.
–Маша, сестра моя, из города приехала в гости и напустилась на меня. А потом остальных на место поставила. Прости, бес попутал – Вадька прижал к большому животу Любы свою голову и крепко обхватил руками за талию.
–Я