Психоаналитическая супервизия. Нэнси Мак-Вильямс
честностью моего отца. В современном мире, по крайней мере в западных обществах, интересы страховых компаний, фармакологической индустрии, политических организаций и некоторых ученых заглушают голоса тех из нас, кто не понаслышке знает, что такое клиническая практика на самом деле. В то же время большинство наших профессиональных организаций больше заинтересованы в новейших разработках, чем в проверенных временем знаниях. Историческая перспектива, обучение у опытных учителей и внимание к творческим элементам терапевтической работы обесцениваются в пользу того, что легко поддается измерениям.
Я высоко ценю исследования на клиническую тематику (особенно личностно-ориентированные и имеющие практическое применение, которые уравновешивают существовавший ранее перекос в сторону изучения краткосрочной директивной терапии конкретных симптомов) и прихожу в уныние, когда некоторые психоаналитики (включая Фрейда) преуменьшают важность научных исследований. Я в равной степени уважаю накопленную клиническую мудрость (Baltes, Gluck, & Kunzmann, 2002; Baum-Baicker, 2018; Baum-Baicker & Sisti, 2012; Sternberg, 2003) и рассматриваю психоанализ как глубокую бесценную традицию, одну из тех, чья сущность открывается нам в историях, сюжетах, метафорах, интуитивных догадках и субъективных впечатлениях. В мире, который все больше раскалывается на интеллектуальные «бункеры», изолированным сообществам трудно взаимодействовать друг с другом. Растущая пропасть между миром практикующих клиницистов и миром ученых (Shedler, 2015; Shedler & Aftab, 2020) угрожает здоровому равновесию и создает культуру непонимания и даже презрения.
Приведу один из примеров господствующего в наши дни дисбаланса. Когда практикующие специалисты представляют материалы для получения денежных средств в рамках программы повышения квалификации, Американская психологическая ассоциация разрешает им ссылаться только на научные работы, опубликованные за последние десять лет, как будто первоклассные труды, написанные более десяти лет назад, уже утратили свою ценность. (Это так же удивительно, как если бы спросили: «Неужели Герман Мелвилл не написал ничего посвежее?») Более того, требуется, чтобы среди «целей обучения» в этих заявках обязательно присутствовали достижения, поддающиеся измерению. Это требование привело к тому, что люди не могут использовать слово «учиться» применительно к целям, которые они указывают, чтобы получить кредит на образование.
Такой перекос и эмпирический энтузиазм всегда были свойственны американской психологии, которая до сих пор пытается доказать, что только экспериментально подтвержденное знание есть «подлинно научное». На самом деле это предубеждение временами приводит к тревожным последствиям (например, рекомендациям не обнимать своих детей, повсеместному широкомасштабному тестированию IQ, движению в поддержку евгеники). Печальных недоразумений можно было бы избежать, если бы безграничная вера в последнее слово науки уравновешивалась мудростью сообществ,