Река горестей земных / Border Warfare. Дон Нигро
КРОУ. Мне снились кошмары. И иногда нет у меня уверенности, было это во сне или я наяву слышала голоса, видела призраков. Я не знаю. Меня это пугает. Иногда я смотрю в старое зеркало моей матери, вижу свое отражение, но потом мое лицо начинает меняться, глаза, волосы, кожа, и вот уже на меня смотрит индианка, из зеркала, я протягиваю к ней руку, наши пальцы соприкасаются, на поверхности зеркала, а потом индианка тянет мою руку в зеркало, и моя рука исчезает в нем по локоть, я пытаюсь вырваться, но меня тянут к зеркалу, как в воду, и я ударяюсь лицом о поверхность зеркала, и внезапно все красное, ярко-красное, краснота раплескивается по моему лицу, по моему телу, и женщина в зеркале крепко держит меня, я не могу вырваться и слышу, как кто-то кричит.
ДЖОЗЕФ ДОДДРИДЖ. На твою долю выпали ужасные переживания. Требуется время, чтобы сжиться с тем, что произошло. Дай себе немного времени, и, думаю, дурные сны уйдут.
ЛЕНА КРОУ. Иногда я чувствую, будто в моей голове кто-то живет, и это не я. Иногда мне снится, что я в лесу, и очень жарко, поэтому я снимаю всю одежду, но мне все равно жарко, и я начинаю сдирать кожу, и под моей кожей другие слои, разных цветов, и я их сдираю, слой за слоем, сдираю кожу и волосы, пока от меня не остается один скелет. А потом кости начинают крошиться, и я падаю в кучку пыли, от меня остаются только два глаза на кучке пыли и костей, но тут все начинает исчезать, и вот я одна в темноте, словно в пространстве между звездами, и я чувствую это жуткое одиночество, и я потерялась, и я ничто, я никто.
ДЖОЗЕФ ДОДДРИДЖ. Нам всем снятся кошмары, Лена, и, конечно, у тебя больше причин, чем у большинства, но ты не одинока. Ты – идеальная душа в творении Божьем, и у тебя есть такое же право жить и быть счастливой, как и у любого другого существа. Кошмары не могут отнять у тебя этого права.
ЛЕНА КРОУ. Но это не только кошмары. Иногда я что-то вижу.
ДЖОЗЕФ ДОДДРИДЖ. Что именно?
ЛЕНА КРОУ. Что-то в лесу. Каких-то тварей, подкрадывающихся к дому, заглядывающих в окна. Что-то не так с моей головой. Иногда у меня возникают мысли, что я – одна из проклятых.
ДЖОЗЕФ ДОДДРИДЖ. Ты – не одна из проклятых.
ЛЕНА КРОУ. Я одна из них, если так думаю. Но иногда я задаюсь вопросом…
ДЕВУШКА ДОДДРИДЖ (кричит за сценой). А-А-А-А-А-А-А! А-А-А-А-А-А-А!
ЛЕНА КРОУ. Это еще что?
ДЖОЗЕФ ДОДДРИДЖ. Не знаю. Судя по звукам…
(ЛЬЮИС ВЕТЗЕЛ и УИЛЬЯМ ХАФФ врываются в комнату, тащат упирающуюся и охваченную яростью ДЕВУШКУ ДОДДРИДЖА. Руки связаны за спиной, во рту кляп. Она – молодая белая девушка в индейской одежде).
ДЕВУШКА ДОДДРИДЖ (крича и вырываясь). А-А-А-А-А-А-А! А-А-А-А-А-А-А!
ЛЬЮИС ВЕТЗЕЛ. Лучше тебе успокоиться, сладенькая. А не то причинишь себе вред.
ДЖОЗЕФ ДОДДРИДЖ. Почему вы так обходитесь с этой девушкой?
УИЛЬЯМ ХОФФ. Мы принесли тебе подарок, Джозеф.
ДЖОЗЕФ ДОДДРИДЖ. Кто она? Почему связана и с кляпом во рту?
ЛЬЮИС ВЕТЗЕЛ. Во-первых, она кусается. Так и впилась в мою руку. Уильяма укусила дважды, а он – ее родственник.
ДЖОХЕФФ ДОДДРИДЖ. Вытащите кляп.
ЛЬЮИС ВЕТЗЕЛ. Хорошо, но пальцы держите от нее подальше, если хотите использовать их в ближайшее время.