Черное озеро. К. Разумовская
воспоминание. Чтобы вырезать его из памяти я готов заплатить чем угодно.
Нева кричала всякий раз, когда они оставались наедине. А если молчала, то они заставляли её вопить, применяя силу.
Охранник наклоняется к прутьям, теперь его с девчонкой лица находятся слишком близко друг к другу.
– Нет, это Твиттер. – Ласково протягивает незнакомка, обвивая тонкими когтистыми пальцами грубые ржавые решетки. Она действительно распутница, раз позволяет себе так открыто кокетничать с незнакомцем.
– Мудрец? Бандит?
– Можно и так сказать.
Девица заливается жутким, истеричным смехом. Хастах ощупывает западную стену, обшаривает пол и уныло взвывает, споткнувшись о ведро с испражнениями. Нева ойкает, зажимая ладонью нос. В недвижимом воздухе запах распространяется быстро, расползаясь зловонной пеленой. В клетках справа недовольно запищали крысы. Они доедали Тарка – боярина и торгаша, нагло обманувшего Емельяновых. Он был здоровенным мужиком, пока не попал сюда. Вадок – князь близ Выжженных Земель, постарался, чтоб его обидчик иссох, подъедая очистки от репы, которой кормят дружинников. Уже как третью неделю его останки были пиршеством для крыс. Он любил шутки и смерть его по-своему была проявлением злого юмора Богов. Он так старался набить свою брюхо за чужой счет, что высох вдвое и сам пошел на корм. Выносить гниющие останки никому не хотелось.
Дружинник запирает замок и бросает связку ключей молодому солдату. Тот ещё носит черную повязку на плече в знак траура по брату. Зилим, кажется, так звали его двойняшку, сопровождавшего конвой из Лощины. Четверо из семи дружинников уходят. У одного из них в руках обломанная палка в сажень длинной.
Дружинников перестали снабжать ружьями?
Правая рука Фиагдона усмехается, закуривая. Дым из трубки едкий, такой, что аж глаза слезятся.
– Сколько у тебя было мужчин, блудница?
Нева издает писк, едва ли громче мышиного. Никто не обращает на неё внимания.
Сбежавшие дочери князей – редкое явление, а вот куртизанки, покинувшие свои постоялые дворы – сплошь и рядом. Этот же вопрос задали Неве много лет назад, когда нас задержали в порту. Нам не хватило меньше четвери дня, чтобы исчезнуть навсегда. Судно задержали и нас отловили раньше, чем мы успели затеряться среди волн.
Девчонка деловито поправляет копну волос, и протягивает слова с приторной сладостью в голосе. От чего-то её тон напоминает мне манеру речи Селенги Разумовской, матери моего лучшего друга. Она всегда говорила так, что до конца не было ясно злится ли в тайне или говорит искренне.
– Боишься – достаточно, чтобы сходу понять, что твой огрызок ни на что не годен?
Тишина, нарушаемая лишь писком крыс и шарканьем ботинок Хастаха. Для одного из стрелков он слишком громко ходит. Катунь хихикает. Я не вижу его из-за решеток.
– Если ты на ней не женишься, это сделаю я!
Дружинник, явно не оценив отвратительного юмора, разворачивается на пятках и бросает через спину:
– Я хочу