.
англичанин позвонил месяц назад. Приятный мужской голос с настоящим британским произношением. Хочет работать дизайнером. Мы этим не занимаемся, у нас даже нет таких клиентов, лучше обращаться в дизайн-студии, отвечаю я и навскидку называю несколько подходящих контор. Он благодарит, прощается и месяц не подаёт о себе вестей. А теперь вот снова просит о встрече, поскольку никто ему не подходит, только «Русская коллекция»…
Интересная позиция, размышляю я, надо взять на вооружение, чтобы необидно отказывать соискателям: извините, мы вам не подходим.
Я опоздала ровно на пятнадцать минут. Майкл Стоунлейк уже ждал вместе с Аней, своей невестой и переводчицей. Высокий, смуглый, темноглазый, лет двадцати трёх, с той доброжелательностью во взгляде, которая мгновенно отличает иностранцев в толпе. Очки в тяжёлой оправе, в меру потёртые джинсы, чёрный свитер. Вполне себе хипующий artist. Аня же просто русская красавица, впору играть какую-нибудь княжну в историческом сериале.
И тут Майкл по-русски произнёс: «Мне подходит ваша техника. Я готов сделать дизайн-студию и привести клиентов». Эту фразу он явно заучил… Что ж, работы неплохие, стандартный европейский уровень дизайна, то, что сейчас хотят видеть заказчики. Его условие: полторы тысячи долларов, свободных от налогов, – говорит Анна.
Такую сумму я не готова платить. Лучшие специалисты получают вдвое меньше, как им объясню? Я молча смотрю на эту парочку, понимая, что цели у них разные. Ему хочется работать на привычном техническом уровне, а ей… Пожалуй, ей хочется поскорее перебраться в Great Britain. А мне, мне-то что надо? Ну не производством же заправлять! Если Майкл сдержит обещание, если у нас появится дизайн-студия, это будет шагом к моей мечте!
Если сдержит… А если нет? И как он будет с клиентами общаться без знания языка?
– Вот что… – тяну я задумчиво, толком ещё не зная, что хочу сказать. – Тысяча долларов, пока не выучит русский язык. Или вы намерены быть его переводчиком? – это я уже Анне.
– Нет, конечно, нет… Он будет учить…
Майкл старается быть дружески-приветливым, но его чётко вырезанные губы дрожат от волнения.
– Хорошо, со своими клиентами пусть работает, а наших доверить не могу. Тысяча долларов и десять процентов от добытых им заказов. Пока не выучит русский.
Последние слова я произношу, вставая с кресла. Очень много работы, пусть извинят и подумают над моим предложением.
– I agree1, – Майкл сверкает глазами то ли от радости, то ли от бешенства. У мужчин это зачастую одно и то же…
Тут необходимо рассказать о наших компьютерных программах. Это важно и во многом объясняет, почему Майклу нигде, кроме «Русской коллекции», не понравилось. Хотя, если кто не смыслит в технике, может пропустить следующий абзац и поверить на слово.
Дело в том, что ещё в 1992 году, покупая программное обеспечение, не поставляемое даже в Европу, не говоря
I agree – Я согласен (англ.)