Дахштайн. Юлия Макс
служители замолчали, вставил:
– Я атеист. Простите, не пойму, о чем вообще речь?
Один из мужчин тяжело вздохнул и посмотрел на потомка, словно тот отставал в развитии:
– То, что вы ищете, может быть опасно прежде всего для вас. Поэтому мы предлагаем свою помощь и защиту.
Лоб у Дэна покрылся испариной, а руками от подавляемого страха он стискивал куртку. Я тоже занервничала. Значит, Дэна все-таки отправили в Исландию не просто так. Пока он летал туда, они искали, но ни хрена не нашли.
– Защиты от чего?
– Прежде всего, от знаний, которые могут вас убить, – серьезным тоном ответил служитель.
– Как пафосно и сюрреалистично звучит, – парировал Дэн. – Как я уже сказал, я атеист. Разговор закончен, господа. Прошу вас покинуть мою собственность и не заходить сюда без разрешения, – твердо отрезал храбрый мальчишка.
Я хохотала, наслаждаясь представлением. Служители Ордена ничего не могли сделать. Для вступления к ним или помощи Contra Malum нужно чистосердечное, добровольное согласие. Ну или хотя бы вера.
Мужчины не шелохнулись.
– Осторожнее, Дэниэль. – Один из них кивнул на копошащихся в куртке тварей. – Летучие мыши часто переносят бешенство. Они опасны для людей. Поэтому их убивают, а не возятся с ними.
Постояв еще пару секунд, служители убедились, что мальчишка правильно понял аналогию – Дэн вздрогнул и сделал шаг назад, а они открыли входную дверь.
– Так или иначе, вы согласитесь, – второй мужчина задержался в проеме. – Только вот наши методы убеждения могут вам не понравиться. Всего доброго.
Они быстро вышли, оставляя после себя запах ватиканского ладана, который я терпеть не могла. Дэн пожал плечами, подтянул грязные от пыли джинсы и понес мышей на задний двор, где, насколько я помню, находился сад. Я было хотела прыгнуть за ним, но он быстро вернулся в холл гостиной. Отряхнув одежду, юный Фауст потер лоб и вымученно улыбнулся своему отражению. Воспаленные глаза могли принадлежать наркоману – так мальчишка вымотался.
– Кофе и желательно крепкий, а потом с новыми силами примусь за поиски.
Кафе дальше по улице оказалось итальянским, и Дэн направился к нему. Я, прыгая за ним по десятку витрин, почувствовала тошноту от сильной концентрации и проявлений то тут, то там. Несмотря на вечер, возле входа толпились кофеманы, значит, внутри тоже будет людно, и я смогу особо не таясь следить за мальчишкой.
– Prosím, jedno americano. Velké. S sebou[12].
Потомок удивил меня вполне сносным чешским. Удивил, потому что англоязычные иностранцы редко учат язык маленькой страны. Значит, мальчишка вполне мог захотеть остаться в Праге, тем более с таким наследством.
В кофейне жужжали десятки голосов, и все столики были заняты. Похоже, место слыло популярным. Дэн ждал заказ, нетерпеливо постукивая пальцами по стойке.
– Дэн? – окликнул совсем рядом голос, который я хорошо запомнила.
С зеркальной створки в одном из окон я не видела его обладательницу, поэтому пришлось прыгнуть в стекло витрины, за которым красовались
Prosím, jedno americano. Velké. S sebou. (чеш.) – Пожалуйста, один американо. Большой. С собой.