Между Вороном и Ястребом. Том 1. Евгения Соловьева
Я все сделала, как положено! Улыбалась, раздеваться начала… Простите, миледи, вы сами спросили… А прическу разобрать не успела. Милорд моей шпилькой укололся, вот и разозлился, должно быть… Я даже понять не успела ничего, только услышала, как шея хрустнула – и все.
Она сокрушенно развела руками, вздохнула и простодушно добавила:
– Жалко… На меня ведь, миледи, ни один гость ни разочка не пожаловался. Даже подарки дарили! Матушка Элегия подарки нам оставляла, ничего сверх платы не брала. Девочки-то их тратили, а я копила. У меня младших сестер трое, с теткой в деревне живут, а родители от лихорадки померли три года назад еще, зимой. Вот я половину заработка им отправляла, говорила, что на швею в городе выучилась. Да я бы и выучилась, только денег бы скопила на гильдейский взнос! Матушка Элегия меня бы отпустила, она обещала! А если б не вышло, то и назад бы приняла…
– Я… пошлю твоим сестрам денег, которых хватит на приданое, – прошептала Айлин. – Обязательно пошлю. Есть ли у тебя еще какое-то желание, которое облегчит твою душу?
Марта улыбнулась. Улыбнулась ясной и солнечной улыбкой!
– Миледи такая добрая! Теперь и правда на душе спокойно стало. А желание у меня есть… Я, миледи, все думала – вот в гильдию вступлю, выучусь, стану мастерицей. Уважать все станут! И вот тогда куплю я себе платье, как у настоящей дамы. Голубое и с кружевами, как облачко. Чтоб не такое, как у нас было велено для гостей носить, а длинное! И чтобы все прикрыто, как у порядочной дамы, и лиф, и запястья, и даже туфельки! Чтобы люди смотрели, и никто не припомнил, кем я была! Не получилось вот… Но если б меня в таком платье хоть похоронили, как честную, больше ничего и не надо. Миледи? Да что ж это, никак вы плачете?
– Нет, – едва вытолкнула Айлин, изо всех сил стараясь не разрыдаться. Видит Претемная, эта Марта – сущий ребенок! Ее убили, а она просит некромантку не о мести, а о красивом платье! Да кем же нужно быть, чтобы поднять руку на такое безобидное создание?! – Я… у тебя будет, обещаю, будет самое красивое платье. Голубое, как у настоящей дамы… Даю слово!
– Спасибо, миледи! – опять просияла Марта улыбкой и присела в реверансе. – Дай вам Благие счастья!
И медленно растворилась, превратившись опять в облачко, потом – в серебристую дымку над ковром, а потом и вовсе исчезнув.
– Айлин… – тихо сказал Кармель и шагнул к ней, но Айлин его уже не слышала.
Она все-таки разрыдалась, понимая, что ничего уже не исправить. Не вернуть жизнь этой милой девушке, такой доброй и чистой, несмотря на гнусное ремесло, любящей сестер и не способной держать зла даже на своего убийцу…
– Как он мог?! – повторяла она сквозь рыдания. – Как он мог?!
Оказавшись рядом, Кармель сгреб ее в объятия, и Айлин уткнулась в широкую грудь, спрятав на ней лицо. Разумник молча гладил ее по голове и спине, дожидаясь, пока Айлин вволю наплачется, а потом так же тихо заговорил:
– Когда-то я поклялся принять любой ваш выбор относительно замужества и собственной жизни, помните? И сказал, что нарушу это слово только в том случае,