Патриархат заработной платы. Заметки о Марксе, гендере и феминизме. Сильвия Федеричи
труда) и больше семьи на заводах (больше индивидуальной ответственности и идентификации с трудом). В обоих случаях левые смыкаются с утопиями, взлелеянными капиталистами.
Самоуправление и самоконтроль выражают капиталистическую попытку не только эксплуатировать рабочий класс, но также и заставить его участвовать в планировании его собственной эксплуатации. Неслучайно то, что капиталистические стратеги используют слово «отчуждение» едва ли не так же часто, как и левые, предлагая при этом те же самые паллиативные средства: «обогащение содержания труда», «рабочий контроль», «участие рабочих», «партиципативная демократия». Что касается социализации и рационализации домашнего труда (столовые, общежития и т. д.), капитал часто заигрывал с этой возможностью, поскольку в плане денег такая рационализация означала бы для него экономию.
В этом и заключался план в России, где ускорение воспроизводства рабочей силы для освобождения женских рук, требовавшихся заводам, стало одним их важнейших приоритетов после революции. И точно так же, как в мечтах левых, ориентиры, которых придерживались социалистические планировщики, сводились к «обществу производителей», в котором все служило бы производству. С этой точки зрения «дом-коммуна» с его коллективными кухнями, столовыми и туалетами представлялся лучшим решением, позволяющим сэкономить деньги, место, время и в то же время «поднять качество и производительность труда»43. И лишь из‐за упрямого сопротивления рабочих от этих проектов пришлось со временем отказаться44. Анатоль Копп сообщает о том, как женщины, работавшие на конвейере в Новосибирске, требовали «хотя бы пяти квадратных метров, лишь бы это было их личное пространство». К 1930 году левые были вынуждены признать это:
Наступила пора разочарования в той якобы коммуне, которая отнимает у рабочего жилую площадь… Лжекоммуна, позволяющая рабочему ТОЛЬКО СПАТЬ в своем жилище, лжекоммуна, уменьшающая и площадь, и личные удобства (очередь на умывальник, в столовую, уборную, вешалку), начинает вызывать массовое беспокойство в рабочей среде45.
С 1930‐х годов советское государство стало поддерживать нуклеарную семью в качестве наиболее эффективного организма дисциплинирования рабочих и обеспечения рабочей силой, как и в Китае, несмотря на определенный уровень социализации. Так или иначе, русский эксперимент доказал, что когда цель – производство и труд, социализация домашнего труда может означать только дальнейшую регламентацию нашей жизни, о чем нам постоянно напоминает пример школ, больниц и бараков. Причем эта социализация никоим образом не устраняет семью, она лишь расширяет ее в форме «политических и культурных комитетов», которые действуют на уровне сообщества и завода, как в России и в Китае.
Если есть завод, капитал нуждается в семье или, говоря конкретнее, дисциплина последней определяется дисциплиной первого, и наоборот. Никто не рождается в этом мире рабочим. Вот почему в сердцевине капитализма мы
См.:
Ibid. P. 160.
Ibid. P. 267.