(Не)единственная. Алина Углицкая

      На его губах играет горькая усмешка. В глазах – усталость.

      – Да, Ани. Я уже вычерпал свой лимит. Сто пятьдесят лет – это крайний срок, когда дарг может претендовать на невесту, а мне, как ты знаешь, как раз столько и будет в этом году.

      Ошеломленно смотрю на него. В голове рефреном повторяется услышанное: сто пятьдесят лет… сто пятьдесят…

      Мужчине, что сидит передо мной, целых сто пятьдесят лет! Господи, да это же глубокая старость по нашим меркам!

      – Э-э-э… – решаюсь спросить, – а сколько вообще живут дарги?

      – По-разному, – отвечает уклончиво и кладет руки на стол, – но своей смертью мало кто умирает.

      Я невольно смотрю на его пальцы. Бледные, длинные и сильные. Пальцы, что касались меня этой ночью.

      Вспоминаю, о чем читала в книгах. Да, там говорилось, что дарги очень воинственная раса, и мало кто из них доживает до глубокой старости. В основном, гибнут в боях и стычках.

      Но ведь сейчас, вроде, у них временное затишье. Не воюют ни с кем. Или… я ошибаюсь?

      Впрочем, какое мне дело? Мне бы со своими проблемами разобраться. Например, повернуть разговор в нужное русло.

      Набираюсь храбрости. Глубоко вдыхаю и, протянув руку через стол, накрываю ладонь Дариона.

      Его пальцы тут же сжимаются в кулак, в глазах появляется настороженность.

      Но руку он не отдергивает, уже хорошо.

      Подбодренная, начинаю:

      – Бал Невест только через три месяца. Почему мы должны расстаться сейчас? Не лишай нас последнего шанса! Давай попробуем еще раз!

      Его лицо застывает. В потемневших глазах плещется непонятное мне пронзительное чувство. Может, боль, а может – надежда. Он колеблется, и я подталкиваю его, добавляя в голос ласковых ноток:

      – Пожалуйста, Дар.

      Он вздрагивает. Взгляд становится резким, холодным, и я понимаю, что допустила ошибку, только не знаю, в чем именно. Но уже не могу замолчать.

      – Доверься мне, – говорю, теряясь под этим взглядом. – Пожалуйста. Обещаю, если у нас ничего не выйдет, я уйду сама. Уйду на твоих условиях и никогда ни о чем не попрошу.

      Между нами застывает молчание. Ложится на плечи тяжелым, удушливым облаком.

      Дарион продолжает смотреть на меня. А я чувствую, как к щекам приливает то жар, то холод, и внутри у меня все сжимается. «Пожалуйста, – мысленно молю, – пожалуйста, скажи: да!»

      Если бы он только знал, как мне это нужно!

      Молчание затягивается. Я боюсь, что уже не услышу ответа, но Дарион внезапно отмирает.

      – Хорошо, – произносит глухим тоном. – Еще один месяц. Если в течение этого времени ты не зачнешь, мы расстанемся без истерик и упреков. Со своей стороны обещаю, что позабочусь о твоем будущем.

      Он высвобождает руку из моих пальцев и, поднявшись, идет к дверям.

      – Подожди! – спохватываюсь и вскакиваю вслед за ним. – У меня есть условие!

      Дарион застывает. Его плечи напряжены, спина прямая, как палка. Он не считает