Канатоходцы. Том II. Татьяна Чекасина
хвалит Березин.
– И фамилия Стоеросов идёт этому немолодому орангутангу. Лёшка опять в хохот.
Одобрительно реагирует новый друг на физзарядку:
– Таким правильным парням, как ты, тюрьма не пытка!
В кране холодная вода. Кипятильника не хватает. Да и полотенец. В передаче. Но, наверное, отменённой. Дие Орднунг. Будет порядок – будет жизнь. Непорядок накануне ареста привёл к аресту. Игра одной мелодии, а дверь туалета неплотно. Кто обколет лёд? А свист дуэтом? А подглядыватель у окна? Генрих в тапках выбегает на улицу, и тот берёт барьер штакетника, драпает туда, где трещит мотор автомобиля. Вот когда надо было делать ноги, удрав далеко от этой камеры!
«Я уверенный, я крепкий духом и телом», – наука мистера Карнеги. Уроки этого мудреца отпечатаны на грязноватой бумаге тайно в подвале НИИ, где работает Пётр. Он тут? Оба?
Неплохо: камера маленькая, друган по нарам.
– У меня фройнды музыканты, один великий. – Но имени Василия Курасина не говорит, да и об Америке. – Дома Андрей, уркаган.
– Ты вроде считаешь себя не уголовным. А ведь статьи наши в Уголовном кодексе.
Они в тюрьме, не в тайге! Там бы признался: он политик! Но о политике в будущем. Их дружба в начале, иногда нет-нет и мелькнёт неприятное.
– Меня хватают пятеро горилл на льду с полными вёдрами воды!
– А воду ты куда?
– Домой.
– A-а… И у нас в посёлке в некоторых домах нет водопровода.
– А какой посёлок?
– А… это… Первоуральск…
– Мы как-то концертировали там с джаз-бандом (это и была «банда Мельде»!).
– Да ты что! А мне говорит на улице какой-то парень: в клубе джаз! Так ты там был? Дай пять!
Хлопают друг другу ладони, радуясь. Но Первоуральск не посёлок, а город, и там не только клубы, но и Дворец культуры.
Андрей в лобной части, будто и он в этой камере. Выйдя из колонии, какое-то время проявляет культуру, ведь из-за него могли удушить Генриха: к стулу накрепко, на горло – полотенце. Удавку сжимают. От братьев верная ремарка: пытка фашистов, когда не планируют убивать. Арест Андрея: икра неровно на буттере и броде.
– …укатают на два года за очередной ларёк.
– Так ты за ларёк?
– Какой ещё ларёк!
– Говоришь, «укатают за очередной ларёк».
Ну и ну! Громко думает!
– Вот-вот, а гнёт бандита. – Дундуков опять.
– Я про Андрея. Он ларьки берёт с пятнадцати лет. В малолетке, в лагерях, малоумственный гамадрил.
Березин – в хохот!
«Ведь и Андрей в крытой!»[19]
– Брательник… он, как и я, бывалый. – Они трое на диком берегу, где каннибалы-дикари. Неплохо в их коллективе иметь родных. – Я – за целый универмаг.
– Ого! Расскажи!
– Троица смельчаков. «Банда Мельде»…
– «Банда Мельде»! Прямо как в кино!
– Я, главный бандит этой банды, говорю: братва, готовим налёт… Едем мы в деревню с татарским названием, но без татар… Тупик-двуходка[20]. Там балда
Крытая – тюрьма, следственный изолятор;
Магазин с двумя выходами;