Канатоходцы. Том II. Татьяна Чекасина
на вербовку «Ар»: «Из материалов камерной агентуры явствует: арестованные считают “Ар” виновником их ареста. Для этого надо укрепить видимость, что братья Крыловы и Мельде находились в поле зрения милиции давно, и с двадцать шестого января имелись данные о выстреле у них в квартире, и наблюдение за ними велось с этого дня непрерывно силами милиции и силами общественности. “Ар” подвергнуть аресту и допросу и провести очные ставки его и фигурантов. И создать видимость, что фигуранты с двадцать шестого января находились на подозрении».
«Тридцатого января мой знакомый Михаил Крылов пришёл ко мне домой. На улице Нагорной убита семья, милиция вызывает ранее судимых, а у него пистолет “ТТ” с боевыми патронами, прячу в голбце, так каку него негде. Филякин А. Ф.» (заковыристый автограф).
…В пути на улицу Декабристов оправдательная ругань майора, которому вряд ли упадут на погоны дополнительные звёзды.
Кромкин мысленно летит туда, где и предотвращает второй и третий удары. Итог – лёгкое сотрясение, а не тяжёлое. Не говоря о летальном исходе. Кромкин ненавидит такие глупые, не по приговорам, уходы в мир иной.
Филя
График скользящий: дни каторги бывают и в выходные. Но в понедельник и во вторник отдых. Пиджак, белый воротник рубахи. Шекис на его вид: «Нормально».
До обеда отправляют грузовик с каркасами. Вот бы налево толкнуть (Феррера толкнул с кругляком). В перерыв Яков Михайлович и Артур Ферапонтович в столовке, где кормят на убой. До конца дня опись готовых уголков, болтов и гаек, и новая отправка: Филя руководит Мыковым и Зыковым. Мужали ребята на самогоне пшеничной возгонки, фиолетовые от употребления.
А Филя и дома трезв.
Ольга Леонидовна напекла пирогов:
– Артур, с картошкой, твой любимый.
– А гулять на пруд? С Мумою? – напоминает сын.
Тонька рада:
– На площадь!
Главная площадь города в одном квартале: горка ледяная, снежный городок.
– Завтра и пойдём!
Муму – удивительный: любит пироги.
– Я квашню ставлю, а он вот так: «И-и-и!», мордочка довольная.
– Цирковой, – ликует Филя от климата в семье.
И на улице вроде тепло, сходит в баню. Жаль, пацану не велят мочить прививку.
– Где, веник, мать?
В ответ не как бывало: «Я тебе не мать», а культурно:
– Вот он.
Офигенная парилка! Выходит он в холл, а там (парлекуа пер-де!) непонятно кто, харя укутана. На улице метель и удар в калган. Шапка на каркасе, а то бы кранты. Кромкин! Легковая, за рулём майор с отчеством Евграфович. Впихивают между двух ментов (не лимузин, бля!) У батяни Ферреры «Победа». Но суд, и конфискуют. Не победа – беда.
В травмпункте говорят: лёгкое сотрясение. Карьера его как агента накрылась. И впереди допр с допросами. Тонька укладывает рюкзак.
Пишет о том, когда, кто дал на хранение «ТТ». День памятный. Тридцатое января. Надеялся, из дела выпрыгнул. Когда-то из тамбура электрички; идёт полями, лугами, ударенный, но свободный… А тут ни хрена не выпрыгнул!
Кто тот «стройный тополёк», как говорит Антонина? «Артур дома?» «Тополёк», одетый в мраковатое, но говорит