Иван Тигров. Николай Богданов

      Он хлестнул лошадь и, схватив в руки вожжи, побежал рядом с возом, бойко тронувшимся с горы. И, обернувшись, еще успел улыбнуться финну. Автомат у него висел на груди, а лыжи он воткнул в сено, из которого торчал наружу запальный шнур, похожий на поросячий хвост.

      Финн не мог тронуться с места и стоял как столб, не в силах отвести взгляд от солдата, затеявшего смертельное дело.

      Воз разгонялся с горы все быстрее. Суровикин бежал с ним рядом. А когда лошадь стала упираться и тормозить, он нахлестал ее как следует и пустил вскачь. Сам же ловко вскочил на запятки саней, пригнулся, прижег запальный шнур цигаркой и, не доезжая до туннеля метров сто, спрыгнул и покатился кубарем в глубокую долинку, прорезанную здесь ручьем.

      А направленный им воз с разгона въехал в туннель.

      Лошадь проскочила мимо солдат охраны и застряла среди грузовиков с порохом и снарядами.

      Увидев сено, немецкий офицер, ведавший хозяйством, взглянул на часы и сказал:

      – О, этот финн стал понимать немецкий порядок…

      И это были его последние слова.

      Огонек, бежавший по шнуру, добрался до взрывателя.

      Взрыв авиабомбы был такой силы, что один вагон с пушками и башнями даже выбросило из туннеля. А потом начали рваться сложенные в ящиках снаряды. Казалось, весь туннель превратился в громадное дуло пушки, из которого вместе с дымом и пламенем летят обломки рельсов, ящики, люди, колеса…

      Финну стало так страшно, что он вскрикнул, схватился за голову и бросился бежать в лес.