Звонок на экзамен. Вера Ивановна Лондоковская
идти в ногу со временем.
Но мы прекрасно относимся друг к другу, и я помогаю ему во всем – выбрать новую стиральную машину, например, и частично оплатить ее, найти в интернете информацию об отключении горячей воды, воспользоваться сервисами на госуслугах.
Денис – мой нынешний сожитель, он моложе меня на двадцать лет, и ему я тоже неплохо помогаю в финансовом плане. Если выразиться проще, бывшего я содержу частично, а нынешнего полностью.
Еще я помогаю своей тете-пенсионерке. Про девочек-посредников я уже говорила. Я так хочу, чтобы всем моим близким было хорошо!
И разве после всего этого можно меня назвать непорядочным человеком, чуть ли не воровкой и едва ли не взяточницей?
В далеком прошлом
Детство свое я помню отрывками, зато яркими и для меня особенными.
Самый первый и самый главный такой отрывок – мама смотрит в окно, и берет меня на руки, чтобы я могла увидеть улицу. Справа, за железнодорожной станцией, виднеется синее искрящееся море. Если посмотреть прямо, то можно увидеть дорогу проспекта Победы, по которой непрерывно передвигаются нарядные сверкающие машины. А вдалеке, где-то высоко, гордо возвышается решетчатая башня, это телевышка нашего города.
– Посмотри, папа идет, – говорит мне счастливая мама.
Окно наше на третьем этаже, я смотрю вниз и вижу, что по тропинке, ведущей к дому, идет красивый стройный молодой человек с густыми темными волосами. Он тоже нас видит, у него невероятно добрые глаза и приятная улыбка. И я понимаю, что все счастье мира, все самое прекрасное, что может быть в этой жизни, заключается для меня именно в этом человеке. Придя домой, он берет маму на руки и кружит по комнате, а меня катает на руках лучше, чем на любой карусели.
Эта любовь, заложенная с самого рождения, осталась со мной на всю жизнь. Папа же тоже был проблемным, как и все мужчины, все было – и передряги, и вытрезвители, и военные переподготовки, и длительные командировки, и проблемы с законом, и даже недолгое тюремное заключение. Но мы с мамой всегда оставались на его стороне, всегда старались помочь ему – и по мере своих сил, и даже добиваясь невозможного, – выйти достойно из любых неприятностей.
В те годы мы обитали то на Болдинской у папиных родных, то на Карманова – у маминых, то на Рыночной – в служебной квартире, которую маме выделили от предприятия.
На Болдинской хорошо помню свою бабушку – учительницу. Это была энергичная, авторитарная женщина, всегда в красивом платье и модной обуви, всегда с прической и умеренным макияжем, с неподражаемыми брошками и бусами. Как ни странно, свой парадный облик она умудрялась сохранять везде, и в школе, и на улице, и даже дома. Ни разу люди не видели ее в халате или непричесанную.
На улице с ней неизменно здоровались на каждом шагу, обращаясь только по имени-отчеству. Все знали и уважали Людмилу Тарасовну, и люди помнят ее, кстати, до сих пор. Все она старалась держать под своим контролем, до всего ей было дело, ничто и никогда не оставляло ее равнодушной.
Уже