Дитя севера. Тамара Белякина
картошечкой. А то собирались большой компанией на нескольких машинах в горы – за грибами или за ягодами.
Там ведь всего этого много! Там – ВСЕГО МНОГО!
Огромная река, огромные расстояния, высокие сосны и лиственницы, целые поля лесной смородины – чёрной и красной, горы покрыты сплошным ковром брусничника, и собирают её «скребками» – такими ковшиками с зубьями наподобие расчёски, целые поля желтых и фиолетовых ирисов и сиреневых незабудок вокруг лужиц, вытаявших в мерзлоте.
А однажды я даже видела розовые горы – они заросли ландышами!
Там все знакомые цветы – другого цвета: подснежники – жёлто-лиловые, ромашки и незабудки – сиреневые, а ландыши – розовые. А ещё горы бывают розовыми от Иван-чая.
Рядом были пионерские лагеря, они жили своей жизнью. Строем проходили купаться и скандировали:
Раз-два, Ленин с нами!
Три-четыре, Ленин жив!
Выше ленинское знамя,
Пионерский коллектив!
Но что там было хорошо – так это их костры! Строили огромный вигвам из целых деревьев, высотой в пять метров, и зажигали – а мы бегали туда и, неузнанные, скакали вокруг него, опасаясь жара.
А ещё ходили в кино в другой дачный посёлок, километров за семь. Я долго помнила дорожки и тропинки туда, куда когда надо свернуть. Там мы смотрели «Тарзана», «Белоснежку и семь гномов», «Пекарь императора», «Бродягу» – в большом сарае с земляным полом и простыми скамейками без спинок.
Но в начале августа по ночам уже бывали заморозки, потом быстро всё желтело, сворачивалось, и хоть в начале сентября стояло прекраснейшее бабье лето, но север уже грозил пальцем.
Для меня с дачей связано ещё одно прекрасное воспоминание. У папы была служебная машина – «Победа», и вот, если мы задерживались за городом ещё и немного на сентябрь, то меня на этой служебной машине привозили после школы.
Ледоход
Ну-ну, угомонись, северный темперамент, живописать преступления якутского Мороза!
Ну, да, обрастали стекла окон толстым слоем льда, но ведь разогревал Папа два маленьких утюжка на плите, подставляла Мама большой таз под окно – утюжки плавили лёд, и стекала вода в таз, и окна очищались!
Ну, конечно, никто не избегал попробовать лизнуть морозную ручку двери, чтобы проверить – прилипнет ли, и убеждался, что прилипал исправно и стоял, как дурак, с прилипшим языком, пока не выбегала Мама и не отливала тёплой водой!
Но ведь никто из нас – стараниями Мамы одевать и укутывать, а ведь как сопротивлялись! – не обморозился!
Но даже 10 месяцев зимы потихоньку подбирались к концу – и вдруг – снег исчезал!
Только что был – и нету! Ни ручьёв, ни луж – снег просто испарялся!
На смену ему приходила пыль. И на смену морозу – жара. Но Лена ещё долго стояла во льду… Уже и экзамены в школе кончались, когда проходил слух, что «Лена пошла!» И мы, сдав очередной, бежали к ней.
Вообще-то,